– Незаурядная личность, – заметил инородец. – И ваши отношения с ней тоже незаурядны.
Энакин подозрительно прищурился: ему стоило немалых усилий скрывать их связь с Падме.
– В каком смысле?
– По тому, как вы о ней отзываетесь, для вас она не просто посол вашей Республики. Чувствуется душевная привязанность.
– Конечно, привязанность есть, – подтвердил джедай. – Я знаю Падме с девяти лет. Мы вместе сражались и были в плену… – Он ощутил укол застарелой боли, вспомнив о гибели Квай-Гона. – Видели, как умирают наши друзья и соратники. Слишком много смертей. Не говоря уже о том, что мы выжили на этой долгой войне. Верно, мы близкие друзья, и на этом все.
Некоторое время Траун молчал. Призвав на помощь Силу, Энакин попытался проникнуть в разум чисса и пожалел, что их не посадили в одну камеру, чтобы хотя бы видеть выражение на его лице.
– Понятно, – наконец вымолвил инородец. – Первый шаг к нашей цели – сбежать отсюда. Вы придумали, как это сделать?
– Да, – кивнул Энакин. – Для начала мы подождем.
Снова последовало молчание.
– Чего именно?
– Возможно, до Падме дойдут слухи, какой разгром мы тут учинили, – объяснил джедай. – Она сразу поймет, что это я. Если она на свободе, то обязательно найдет способ нас вызволить.
– Она узнает ваше оружие?
– Она узнает мои приемы и первым делом будет искать меня здесь.
– Попадать в плен – один из ваших излюбленных приемов?
– Нет, – прорычал Энакин. Порой Траун мог ощутимо пройтись собеседнику против шерсти. – Просто она начнет с самого худшего варианта: если я попал в плен, нужно спасать меня немедленно. Если бы я остался на свободе, то в такой спешке не было бы нужды.
– А если она не придет?
– Дадим ей два часа. Если за это время она не появится или хотя бы не устроит собственную диверсию, значит, у нее нет такой возможности. Тогда мы выберемся отсюда самостоятельно и придумаем другой способ найти ее.
– Ясно, – протянул Траун. – Вы определенно хорошо знаете привычки друг друга. Как я и сказал – незаурядные отношения.
Энакин набрал побольше воздуха, чтобы дать чиссу новую отповедь…
– Скажите, – продолжил тот, – вам знакомо атмосферное транспортное средство, которое мы видели во дворе?
– Нет. А должно?
– Судя по внешнему виду, это рудовоз. Весь корпус покрыт грязью и вмятинами от камней.
– Значит, это действительно завод, а не перевалочный пункт, – с облегчением заключил Скайуокер. Он вовсе не жаждал в одиночку противостоять целой армии дроидов, а вот с охраной производства справиться будет гораздо проще.
– Планировка базы говорит в пользу этой версии, – согласился чисс. – Но рудовоз перевозит не местную породу.
– Наверное, она уже обработана.
– Допустим, – сказал Траун. – Однако груз больше похож на волокнистый материал наподобие неочищенного зерна или растений. Неужели на этом заводе идет переработка пищевых продуктов?
– Это вряд ли, – хмыкнул Энакин. – Армия сепаратистов в основном состоит из дроидов. Впрочем, если есть какие-то экзотические лакомства, которые можно быстро продать, то почему бы не попытаться? Война подорвала их ресурсы точно так же, как и республиканские.
– Возможно, – с сомнением произнес Траун. – Как бы то ни было, мне кажется, что груз – ключ к разгадке всех тайн.
– Ага. Не хотите поделиться еще какими-нибудь соображениями?
– Я считаю, что все самое важное сосредоточено в восточной части здания. В северной тоже наблюдается какая-то активность, но уже не такая бурная. В южной части обитают рабочие, скорее всего, из местных – возможно, даже рабы, – а западная простаивает.
Джедай запоздало осознал, что пытается пробить взглядом разделяющую их стену.
– А вот с этого места поподробней, – попросил он.
– Мои глаза, в отличие от ваших, более восприимчивы к инфракрасному излучению, – напомнил чисс. – Наибольшее количество тепла исходит от восточной и южной частей, чуть поменьше – от северной.
– Значит, там сосредоточены техника и персонал, – кивнул Энакин.
– Правильно. Дроиды пользовались дверьми с северной и южной сторон восточного крыла, а это тоже говорит о его приоритете. Кроме того, я заметил, что окна северной и восточной частей надежно перекрыты толстыми пластинами керамики. Получается, именно эти помещения надежнее всего защищены от нападения или шпионажа. В то же время окна в западной и южной частях открыты.
– Там им нечего скрывать, – согласился Скайуокер. – А как вы догадались, что они используют рабский труд?
– Разве это в целом не характерно для сепаратистов? Еще я заметил, что коридоры, по которым нас вели, гораздо грязнее с краев, чем в середине. По всей видимости, уборкой занимаются либо рабы, которые особо не стараются, либо местные жители, которым герцог Солха не дает развернуться, чтобы не увидели чего лишнего.
– А тот факт, что тюремный отсек – в восточном крыле, означает, что здесь мы всегда под присмотром, – добавил Энакин.
– Верно, – согласился Траун. – Хотя, судя по конструкции, изначально эти помещения были кладовыми, а не тюремными камерами. Это может облегчить наш побег.
– Может. Итак, мы знаем, откуда начнем свое расследование, когда выберемся отсюда. Но только после того, как найдем Падме.
– Да. – Траун выдержал паузу. – Не забывайте, что цель войны – это победа.
– Я помню.
Да, он помнил об этом, причем очень хорошо.
Но это его ни чем не связывало.
Глава 11
Как Падме и ожидала, первый день выдался самым тяжелым.
Она просидела до вечера в каюте недоделанной лодки, стараясь поменьше шевелиться, вслушивалась в гул дроидов – «стервятников», порой проносившихся вдалеке, и ждала ритмичного лязганья, которое бы свидетельствовало о том, что патруль дроидов шагает по сухому руслу или продирается сквозь окаймляющие его заросли кустов и травы.
К счастью, «стервятники» близко не подлетали. А боевых дроидов вообще нигде не было слышно.
Больше проблем создавала сама лодка. Металлическая палуба постепенно нагревалась от солнца, и к полудню жар стал нестерпимым. Впрочем, дополнительное тепло имело свои преимущества – уменьшало вероятность того, что «стервятники» засекут живое существо.
Впрочем, искать позитивные стороны трудновато, когда одежда намокла от пота и липнет к телу.
ЛебДжау обещал вернуться вечером и принести еду и постель. Но Падме не привыкла полагаться на слова незнакомых людей, а потому выделила себе на день всего одну пищевую плитку и литр воды.
Через два часа после захода солнца, когда девушка уже проголодалась и изрядно страдала от обезвоживания, к ее облегчению и легкому удивлению, на борт проскользнул ЛебДжау и принес скатанные постельные принадлежности, немного сухого мяса, хлеба и овощной пасты, а также четыре литра воды.
