– Оба хороши, – мрачно ответил супруг, – а Димон молодец.
– Никита тоже старается, – отметила я, – отправила его утром к академику Нефедову, историку. Резной сундучок, который Наум сделал для своей жены и который Федор привез в подарок Зинаиде, напомнил мне картинку из учебника. Вот только не помню, в каком разделе. Древний Египет? Греция? Индия? Что-то такое. Я видела нечто подобное в каком-то музее. Но память подвела.
Увидев, что я вхожу в офис, держа в руках большой пакет, Димон потер руки.
Я поставила пакет возле ноутбуков и велела:
– Вынимай скорей. Ирина Леонидовна не могла забыть про голодного Коробкова, который так горит на работе, что не может пойти поесть в хорошее место.
– В нашей столовой неплохо кормят, – заметил Никита.
– Согласен, – кивнул Димон, вытаскивая контейнеры, – именно что неплохо. А я хочу вкусного. В столовке меню года три одно и то же! М-м-м! Пирожки! Буженинка! Салатики!
– Что тебе профессор сказал? – поинтересовалась я у Никиты.
– Он не мог прямо сразу дать ответ, – отрапортовал детектив, – первое его впечатление от ларца такое: его создатель… Минуточку!
Никита вытащил телефон, в комнате зазвучал приятный баритон:
– Весьма интересная работа. Вдохновение автор явно черпал во фресках Бонампака. Вы, естественно, о них знаете.
– Нет, – ответил Никита.
– Прекрасно, – обрадовался академик, – следовательно, мне выпала возможность рассказать вам о величайшем произведении мировой живописи. Фрески Бонампака, скорее всего, созданы в восьмом-девятом веках индейцами майя в городе Укуль. В период могущества майя он был большим богатым поселением. Археологи, которые в конце сороковых годов двадцатого века обнаружили фрески, придумали населенному пункту свое название – Бонампак. Они просто перевели на язык майя слова «раскрашенные стены». Кстати, там найдено несколько храмов. Но особую известность снискал один, где три помещения покрыты цветной живописью. Она рассказывает об очень важном событии в истории города: битве, победе, расправе над пленными врагами и празднике. Открытие Бонампака позволило ученым узнать о воинственных устремлениях майя, о структуре их общества, о ритуалах… Человек, который изготовил ларец, вырезал на нем отдельные сцены. Фугуры он потом раскрасил, стилизовав их под фрески майя. Вот смотрите, видите здесь человека в костюме из меха ягуара?
– Да, – ответил Никита.
– На одной из фресок Бонампака в воинских доспехах из меха ягуара изображен на вершине пирамиды правитель, который победил в сражении, – продолжал профессор, – а вот у этого мужчины на ларце в руке птица. Так?
– Верно, – согласился Никита.
– Эта птица у майя именовалась кетцаль, – сказал историк, – на фресках она есть, и держит ее мужчина. Вот на, как вы сказали, сундучке женщина в белом платье с веером. И такая же фигура есть на одной из фресок майя. Резчик очень талантлив. И я уверен: ларец повествует о каком-то очень важном, знаковом событии для этого человека. Смею предположить, что резчик не мог никому сообщить о том, что с ним произошло, но это явно была большая неприятность, даже огромная. Однако что-то или кто-то запретил ему говорить на жгучую тему. Но ведь человек стайное животное. Не зря в православии одним из самых сложных духовных подвигов считается житие в одиночестве, в пустыне, на горе, в пещере. Автор излил свои эмоции в резьбе. Дайте мне время, я попробую расшифровать изображение. Повторяю – это рассказ!
Никита посмотрел на меня.
– Давайте вспомним, что сын Наума Петр утонул. К Зинаиде приехал самозванец. Может, младший брат Игоря и впрямь увлекался резьбой, но, повторяю, парень, который напросился в гости к Мориной, никак не родственник Наума. Так откуда у него ларец? Кто его дал лжецу? Зачем? Странная история.
– Историк считает, что резьба на сундучке – зашифрованное послание, – напомнила Ада, – очень важное для автора. Надеюсь, он поймет, о чем речь.
Глава тридцать пятая
– Если академик не ошибся, то, вероятно, мы выясним нечто важное, – приободрилась я. – Хотя Никита прав. Если ларец сделал Наум, то как он попал к гостю Зинаиды? Пока вопросов стало больше. Дима, а у тебя что?
Один из ноутбуков Димона блямкнул.
– Так, дорогой, что нашел хорошего? – обрадовался Коробков. – Для начала! Медкарта господина Плюхина заведена давно. В ней указано, что Георгий Константинович юрист, один год работал в ныне несуществующей адвокатской конторе, потом уволился по собственному желанию, и вскоре его поставили на учет в психоневрологическом диспансере. Телефон Ильи Худобина не отвечает. Я звоню ему на домашний, пока безрезультатно, и…
– Да! – произнес незнакомый женский голос.
Я посмотрела на дверь кабинета, но в то же мгновение сообразила, что звук идет из ноутбука Коробкова.
– Добрый день, – сказал Димон, – это квартира Худобина?
– Да, – повторила незнакомка.
Коробок взглянул на меня и продолжил:
– Можно поговорить с Ильей Юрьевичем?
– Нет!
На том конце провода не очень-то хотели вести беседу, но Дима проявил настойчивость.
– Господина Худобина нет дома?
– Да!
– А когда он вернется?
– Никогда.
– Илья Юрьевич уехал жить в другое место?
– Да.
– Сделайте одолжение, подскажите его адрес. Или телефон.
– Там связь отсутствует.
– Тогда, если нетрудно, назовите улицу, номер дома.
– Деревня Волово, кладбище, номер участка не помню.
– Село находится в Московской области? – спросил Коробок, осекся и воскликнул: – Кладбище? Илья умер?
– Да!
– Когда?
– В среду. А я… а мне… ничего, – вдруг зарыдала собеседница, – он обещал… и что? Лучше повеситься! Кому квартира достанется? Определенно не нам с Андрюшей! Прямо сейчас выкинусь из окна! Сию секунду! Вместе с сыном.
Из ноутбука послышался странный звук.
– Стойте, – испугался Коробков и начал стучать по клавиатуре.
Из принтера медленно выполз лист. Димон показал на него пальцем. Я схватила бумагу. «Езжайте с Адой туда». Далее шел адрес.
– Давайте поговорим, – предложил Димон. – Вы кто?
– Дура, – всхлипнула незнакомка.
Димон опять стал набирать текст, из принтера выполз новый лист. Меня всегда восхищает способность Коробкова одновременно вести разговор и печатать. Вот и сейчас он в очередной раз занимался двумя делами.
– Имя «дура» оригинальное, но не подходит для красивой девушки.
Дина показал пальцем на принтер, я вытащила лист. «Не тормози». Я поманила Дюдюлю, та, сразу сообразив, что надо делать, поспешила к двери. Последнее, что я слышала, покидая офис, это слова:
