Пока она не улыбнулась собаке.
– Какой милый.
– Боится людей, – пояснил Рид, когда Барни нырнул под стол. – Кто-то бросил его на острове… после того как поиздевался.
– Да, неприятно. Моя сестра взяла себе дворнягу при похожих обстоятельствах. Теперь она лучшая собака в мире.
– Мы здесь не для того, чтобы болтать о собаках.
Женщина коротко взглянула на Ксавьера, затем протянула руку Риду.
– Специальный агент Тоня Джакоби, шеф.
– Спасибо, что приехали. – Поскольку она ему уже нравилась гораздо больше, чем Ксавьер, пакет с уликами Рид протянул ей. – Пришло сегодня утром по почте.
Джакоби натянула перчатки и открыла пакет.
– Ваши фотографии были четкими… – начала она.
– И эта угроза только усиливает необходимость того, чтобы вы отошли в сторону.
Рид едва взглянул на Ксавьера.
– Поскольку этого не произойдет, и нет смысла повторять одно и то же, давайте попробуем следующее: я проинформировал своих полицейских.
– Не хватало только, чтобы целая толпа деревенщин стреляла по теням.
Рид медленно поднялся на ноги. Джакоби хотела что-то сказать, но он ее опередил.
– Хотите высказываться в мой адрес, валяйте. Но не смейте оскорблять моих офицеров. Вы приехали сюда по моему приглашению. Могу с той же легкостью приглашение отменить.
– Расследование ведет ФБР!
– Специальный агент Ксавьер, почему бы вам не прогуляться? – Взгляд Джакоби стал жестче. – Прогуляйтесь.
Он вышел – и снова громко хлопнул дверью.
– Теперь вы главная? – спросил ее Рид.
– В основном да. Меня привлекли к расследованию только на прошлой неделе. Он этим недоволен, чем и объясняется его вчерашнее поведение. Я приношу извинения.
– Не стоит.
Донна принесла кофе – чайник, кружки, сахар и молоко на подносе. Рид и не знал, что у них есть поднос.
– Спасибо, Донна.
– Да, спасибо. – Джакоби добавила в свой кофе немножко молока и села. – Давайте поговорим.
Он говорил с ней тридцать минут и, когда они снова обменялись рукопожатием, смотрел на вещи с большим оптимизмом.
После ее ухода Рид продолжил брифинг со своей командой, слушал вопросы, отвечал.
– Специальный агент Джакоби теперь главный специальный агент по расследованию Хобарт…
– Этого придурка понизили? – спросил Леон.
– Он все еще ведет расследование, но уже не главный.
– По крайней мере, хоть кто-то в ФБР не полный идиот, – решила Мэтти.
– Поскольку Джакоби тоже не произвела на меня впечатление идиотки, я скажу, что умных там больше одного. По ее словам, они получили наводку в Теннесси, штат Мемфис. Если получится, Хобарт схватят там. До тех пор организуем патрули и присмотр за паромом. Мы с напарником тоже будем в смене.
– С напарником? – спросила Мэтти.
Рид потрепал собаку по голове.
– Барни, помощник шерифа. Теперь он один из нас.
В бревенчатой хижине, под трансляцию «Фокс ньюз» – вдруг в новостях появится что-то важное – Патрисия делала Селине макияж.
– Я смотрю, ты ухаживаешь за своей кожей, – сказала она, нанося тональный крем. – Я тоже. Моя мать не заботилась о внешности. Выглядела как ведьма, особенно после того, как убили Джей-Джея. Хотя и раньше ничего не делала. Не виню отца, что он изменял ей или время от времени колотил. Я использую нейтральную палитру. Элегантно, профессионально. Закрой глаза.
«Вовлеки ее в разговор, – велела себе Селина. – Установи контакт».
– Он и тебя бил?
– Он меня едва замечал, бить меня – слишком много чести. Я растолстела, и в этом тоже виновата мать. Вечно подкупала меня конфетами и печеньем, позволяла лопать чипсы огромными пакетами. Отец дразнил меня «Бочка сала», сокращенно «Сальце».
– Довольно жестоко.
– Он вообще был тот еще засранец. Надо мной издевались и в школе…
Глаза Селины распахнулись.
– Но я забегаю вперед. Закрой глаза и не открывай, пока не скажу.
Селина закрыла глаза и слушала. Она слышала в этом голосе безумие, о боже, она его слышала. И озлобленность, и что-то еще хуже. Господи, а с каким холодным бесстрастием Патрисия говорила, что, убив свою мать, она оказала ей большую услугу.
– По-моему, полиция сочла ее смерть несчастным случаем.
– Потому что я настоящий мастер. Рыхлая, плаксивая старая сука облегчила мне задачу, но все равно, это надо уметь. Открой глаза.
Селина открыла глаза, пытаясь сдержать страх.
– О да, я молодец. Закрой. Я научилась делать макияж и прически, ухаживать за кожей и все такое в Интернете. На «Ютубе», потому что мать ничему меня не учила. У меня ай-кью сто шестьдесят четыре, и я точно не унаследовала это ни от нее, ни от дорогого папочки. Открой, – велела Патрисия, начав растушевывать подводку под глазами Селины. – Ты привыкла, что тебе делают макияж.
– Да.
– А я все делаю сама, потому что я умная. Джей-Джей не был дураком, но и очень умным он не был. Я делала за него домашние задания даже после того, как наши придурки-родители нас разлучили. Они не должны были нас разлучать!
– Нет, не должны были. Это эгоистично и жестоко.
– Ты чертовски права! Джей-Джей научил меня стрелять, потому что папаша меня не замечал. Смотри вниз, пока я крашу твои ресницы!
– Прости.
– Он хорошо владел оружием, но я была лучше. Джей-Джей мной гордился. Он любил меня. Он был единственным, кто меня любил. А они его убили.
– Ты, наверное, скучаешь по нему.
– Он мертв, что толку скучать? Он знал, что я умная, однако не послушал меня, побежал стрелять, задрав хвост. Как собака.
Пытаясь понять выражение сверлящих ее глаз, Селина слегка изогнула губы.
– Смешно сказала.
– Я умею шутить, когда захочу. Я редко говорю с людьми и никогда как настоящая я. Приходится общаться с разными идиотами, когда выслеживаю цель, но я говорю, как кто-то другой. Сама я сижу внутри, а им показываю только то, чего они ожидают. Тебе повезло, ты можешь заглянуть внутрь.
– Не трудно все время удерживать себя внутри?
– У меня многолетняя практика, чертова многолетняя практика в проклятом мавзолее с иссохшими плаксивыми бабулей и дедулей. «О, я это сделаю, бабушка. Не беспокойся, дедушка, я уберу». Все никак не могли помереть и оставить меня в покое. Никто бы не выдержал их закидонов так долго, как я. Глаза хорошо получились.
Она задумчиво осмотрела свой набор косметики, выбрала румяна, кисточку.
