Миновав пустой причал, где в летние выходные выстраиваются в очередь десятки машин, Рид вошел в деревню. Как и дома под аренду, большинство магазинов и ресторанов были закрыты до лета. Весной некоторые из них покроются свежей краской, выцветшие доски станут яркими, обеспечивая посетителей – и доход.
Отсюда и дальше остров предлагал все, что только можно пожелать летом: солнце, песок, воду и водные развлечения.
Рид вошел в «Санрайз», в густой аромат бекона и кофе.
Барменша Вэл, женщина со светлыми волосами и в розовом фартучке, весело ему улыбнулась.
– Доброе утро, шеф.
– Доброе утро, Вэл.
– Волнуешься в первый день, а?
– Да не очень. Сделай мне шесть больших кофе навынос. Два черных, один со сливками, один со сливками и одним сахаром, один со сливками и сахара побольше, а один с вашим ванильным кремом.
Она кивнула и потянулась за кофейником.
– Угощаешь участок?
– Вроде как надо отметить первый день.
– Хорошая идея. Я напишу на стаканах, какой с чем. Не хочешь к кофе какой-нибудь пирог?
– Я заказал в пекарне дюжину пончиков. Копы и пончики. Мы неразлучны.
Пока Вэл готовила заказ, Рид поздоровался с утренними завсегдатаями. В кафе сидели двое седых мужчин, говоривших с таким сильным акцентом Новой Англии, что он их с трудом понимал; менеджер сезонного клуба аквалангистов; блогер-путешественник с фотоаппаратом, биноклем и ноутбуком; менеджер банка; местный библиотекарь.
– Спасибо, Вэл.
– Удачи тебе, шеф.
С картонным подносом, на котором стояли шесть стаканов, он зашел в пекарню, забрал дюжину пончиков и немного поболтал с дамой, которая управляла местным агентством по аренде. Она ждала свой заказ – булочки в глазури, как она сказала, для мозгового штурма.
Дальше по улице стояло белое одноэтажное здание с узким крытым крыльцом. Табличка, установленная в траве между тротуаром и крыльцом, гласила: «Полицейский участок острова Спокойствие».
Держа в одной руке кофе и пончики, Рид выудил ключи, врученные предшественником накануне вечером за прощальным пивом, отпер дверь и, сделав глубокий вдох, ровно в семь двадцать вошел в помещение, которое с этой минуты становилось его вторым домом.
Сиси, которая утверждала, что она не только ясновидящая, но и немножко ведьма, настаивала на проведении специального ритуала. Он рассудил, что повредить это не может, поэтому разрешил ей зажечь пару свечей и помахать дымящим шалфеем.
Городской полицейский назвал бы помещение стойлом. В центре стояли письменные столы подчиненных – четыре были составлены попарно друг против друга и еще два для летних копов. У правой стены диспетчерский пульт, у левой – стулья для посетителей. На стене карта острова, в углу какое-то полудохлое растение в горшке.
Стальная дверь вела к трем камерам. Еще одна дверь – в небольшой арсенал. Один туалет (унисекс), крохотная комната отдыха с плиткой для кофе, небольшим холодильником и микроволновкой. Старый, потрескавшийся стол, который он надеялся заменить, если найдет средства в своем бюджете.
У него теперь есть бюджет. Кто бы мог подумать!
Рид прошел через стойло в узкий коридор; в одном конце была комната отдыха, в другом – кабинет шефа.
В кабинете он поставил на стол кофе и пончики, снял куртку, повесил ее на вешалку у двери. У него был стол, обращенный к двери, приличное кресло, компьютер, доска для планирования, пробковая доска для заметок, шкафы для документов и маленькое окно, через которое проникало немного солнца.
У него была собственная плитка – потом он заменит ее кофемашиной.
– Ну что… – вслух произнес Рид.
Сел за стол, включил компьютер, ввел пароль. Документ он напечатал вчера вечером, во время ведьминского ритуала Сиси, а теперь открыл его, еще раз взглянул и отправил.
Услышав, как открылась дверь участка, он взял кофе с пончиками и вышел в общую комнату.
Его не удивило, что первой пришла Мэтти Стивенсон.
– Привет, шеф, – спокойно и с прохладцей сказала она.
– Спасибо, что пришла пораньше. Кофе, черный.
Он вытащил из подноса ее стакан.
Она посмотрела на стакан, нахмурив брови.
– Спасибо.
– Пончики. – Он откинул крышку коробки. – Ты первая, значит, выбираешь.
Она продолжала хмуриться, и он поставил коробку на соседний стол.
– Когда я прошу всех прийти на полчаса раньше, я по меньшей мере должен принести кофе и пончики.
Пока она обдумывала его слова, вошли Леон и Ник.
– Шеф Квотермейн, – дружелюбно, но официально приветствовал его Леон.
– Кофе, – сказал Рид, раздавая им стаканы. – Пончики.
Вошел Сесил.
– Привет. Я опоздал?
– Ты вовремя, – ответил Рид, передавая ему кофе.
– Вау, спасибо, шеф. О, именно такой я люблю.
– Возьми пончик, садись.
– Чертова собака! – В комнату ворвалась Донна. – Не знаю, как я позволила Лену уговорить меня на эту чертову собаку!.. Что все это значит? – спросила она, снимая пуховик и стягивая с шеи длинный шарф. – Я на вечеринке или в полицейском участке?
– На собрании. – Рид протянул ей последний кофе. – Съешь пончик.
– Пончики! Мы все растолстеем.
– Я ценю, что вы пришли пораньше. Вчера вечером я пил пиво с шефом Уикеттом, и он просил меня еще раз передать вам спасибо за работу, которую вы проделали под его руководством. Я здесь особо много не поменяю.
– Особо много? – фыркнула Донна, надкусывая свой пончик с джемом.
– Именно. Немного покручу бюджет, посмотрю, смогу ли найти способ купить нам новый стол в комнату отдыха. Я буду придерживаться политики открытых дверей шефа Уикетта. Если моя дверь закрыта, на то есть причина; в противном случае она будет открыта. Если Донна еще не дала вам всем номер моего мобильного, возьмите у нее. И мне нужны ваши. Я хочу, чтобы ваши мобильники были всегда заряжены и всегда при вас. Шеф Уикетт писал расписания на доске; я буду использовать для этого компьютер. График смен на следующий месяц найдете в своей электронной почте. Если кому-то нужно поменяться сменами, решайте это между собой. Только поставьте меня в известность. Если не сможете договориться сами, мы найдем способ решить этот вопрос.
– А твое расписание там есть? – поинтересовалась Мэтти.
– Да. И, пока мы все здесь, кто-нибудь скажет мне, что это за хреновина?
Все посмотрели на засохшее растение.
– Бельмо на глазу, – пожала плечами Донна. – Принесла жена прошлого шефа. Нам следует избавить его от страданий.
– Да ладно тебе, Донна, – сказал Сесил.
