– Непременно.
– И ты поймешь, что он хороший профессионал. Ей надо будет выговориться. И тебе, Натали, детка.
– Я не хочу ни с кем говорить или видеться. Я хочу просто быть дома, с семьей.
Сиси хотела было что-то сказать, но Уорд предостерегающе покачал головой.
– Ладно, просто подумай об этом. Несколько недель на острове помогут Симоне забыться. Натали тоже, если она захочет. Впрочем, я знаю, что она собирается ехать в конный лагерь через пару недель.
– Хорошо, мы подумаем, – сказал Уорд. – Спасибо, Сиси, за…
– Не надо. В семье надо делать то, что нужно семье. А сейчас, полагаю, семье не помешает еще кофе.
Когда она поднялась, вошла Симона.
Темные круги под ее припухшими глазами резко выделялись на бледной коже.
– Ми очнулась. Ее отец сказал… сказал, что она хочет меня видеть. Я должна поехать к Ми.
– Конечно, только сперва позавтракай. Ми ни к чему видеть тебя такой бледной. Это не поможет ей чувствовать себя лучше, правда, Тюлип?
– Садись, милая, – сказала ее мать.
– Я не хочу есть.
– Ну, немножко. Сиси тебе что-нибудь приготовит.
Симона села, посмотрела на лицо матери. На эти пластыри, синяки.
– Ты уже лучше себя чувствуешь?
– Да. – В ее глазах заблестели слезы.
– Не плачь, мама. Пожалуйста.
– Я не знала, где ты, – сказала она. – Я ударилась головой, и бедная Нат… я совершенно растерялась и была напугана. Я слышала выстрелы, крики и не знала, где ты, в безопасности ли. Я понимаю, Ми хочет тебя увидеть, но сначала я хочу немного побыть с тобой.
– Я не знала, что с тобой и с Нат. Не знала. – Симона села рядом с матерью, прижалась лицом к ее плечу. – Когда я сегодня проснулась, я решила, что мне приснился страшный сон.
– Теперь с нами все в порядке.
– Но не с Тиш.
Тюлип погладила дочку по голове, обняла.
– Я позвоню ее тете. Я позвонила бы ее матери, но… думаю, лучше тете. Спрошу, можем ли мы чем-нибудь помочь.
– Трент тоже погиб.
– Ох, Симона.
– Я видела в новостях – смотрела перед тем, как спустилась. И видела имена и фотографии тех, кто это сделал. Они учились в моей школе. Я их знаю, встречала. Один из них был в моем классе. И они убили Тиш и Трента.
– Не надо сейчас об этом думать.
Реакция отрицания, подумала Сиси. Прямо как ее бабушка. До последнего закрывает глаза на все плохое.
Симона встала и пересела за другую сторону стола, лицом к родителям.
– В новостях назвали мое имя. Я выглянула в окно, а там люди, репортеры.
– Не беспокойся, – сказал Уорд. – Я ими займусь.
– Мое имя, папа. И мой голос… они проиграли запись моего звонка в полицию. У них есть моя фотография из школьного альбома. Я не хочу говорить с ними, не сейчас. Мне нужно увидеть Ми.
– Твой отец с ними поговорит, – бодро сказала Сиси, ставя перед внучкой тарелку с омлетом, двумя полосками бекона и куском тоста с маслом. – А мама поможет тебе с макияжем. Моя Тюли всегда умела обращаться с косметикой. Спрячем твои волосы под бейсболкой, наденешь темные очки, и, пока папа отвлекает репортеров, мы с тобой выйдем из задней двери. Перебежим по двору к подъездной дорожке Джефферсонов, где я оставила машину. Я звонила им вчера вечером, договорилась. Потом останется лишь позвонить в больницу и попросить впустить нас через боковой вход.
– Чертовски хороший план, – пробормотал Уорд.
– Когда тебе часто приходится сбегать из отелей, мотелей, откуда угодно, вырабатывается навык. Мы доставим тебя к Ми. – Сиси провела рукой по спутанным волосам Симоны. – Но сначала поешь.
Глава 4
План сработал именно так, как его задумала Сиси. Хотя Симоне казалось, что все это какой-то причудливый сон, вроде тех, что видишь, когда еще не совсем проснулась.
Но в реанимации сердце Симоны начало биться так сильно, так громко и быстро, словно билось между двух сжатых рук. Внезапно нахлынуло чувство, как будто она сидит в туалетной кабинке, наедине с отключившимся телефоном и страхом.
– Сиси…
– Вдохни глубоко – и выдохни через нос; представь, что надуваешь шарик. Еще и еще, – напевала Сиси, обняв внучку за талию. – Вот так, отлично. Ми поправится, так что дыши ради нее. Смотри, здесь Нари.
Нари, бледная от усталости, с темными кругами под глазами, встала и подошла к ним.
– У Ми наши родители. Доктор сказала, что ее скоро переведут в палату. Может, даже сегодня, потому что ее состояние улучшилось.
– Ей лучше? – У Симоны перехватило горло. – Ей правда лучше?
– Правда лучше, честное слово. Она выглядит… – Нари сжала губы, потому что они задрожали. – Она выглядит очень слабой, но ей лучше. Нам пришлось рассказать ей о Тиш. Она очень хочет тебя видеть, Симона.
– Нари, милая, ты была здесь всю ночь? – спросила Сиси.
– Бабушка и дедушка отвезли брата домой. А я осталась с родителями. Мы просто не могли ее покинуть.
– Я принесу тебе кофе. Или чай? Газировку?
– Спасибо, мне кофе.
– Симона, посиди с Нари. Когда твои мама и папа выйдут, Нари, вы должны поехать домой и немного поспать. А мы с Симоной останемся. Будем дежурить посменно, чтобы здесь всегда кто-то был. Давай, садись.
– Не знаю, уйдут ли они, – сказала Нари, когда Сиси ушла за кофе.
– Сиси их убедит. Она это умеет. – «Чтобы быть храброй ради Ми, начинать нужно сейчас», – подумала Симона, ведя Нари обратно к стульям. – Мы будем дежурить по очереди, чтобы Ми не оставалась одна.
– Она помнит. По крайней мере, частично помнит. Сегодня утром к ней приходили из полиции. Врач разрешил им пообщаться всего пару минут. Ты говорила с полицией?
– Нет. Сегодня еще нет.
Сиси вернулась с кока-колой для Симоны и кофе для Нари.
– Много сливок, немножко сахара, верно?
– Да. – Нари вымученно улыбнулась. – Вы запомнили.
– Тут все записано. – Сиси постучала пальцем себе по виску и села. – Я некоторое время подрабатывала роуди
[2]. Учишься запоминать, кто какой любит кофе, алкоголь, секс.
– Сиси!
– Такова жизнь, девочки мои. Нари, ты с кем-нибудь встречаешься?
Симона понимала, почему бабушка это сделала. Она заставила Нари на время забыть о тревогах и за три минуты выяснила больше, чем знали, как подозревала Симона, ее родители – о мальчике, с которым Нари недавно начала встречаться. Мальчик – ирландец, католик, ездил сюда из Бостона, чтобы с ней побыть, и ехал к ней сейчас.
