Далее необходимо закончить процесс приведения местных светских законодательств в соответствие с федеральными законами
[373]. Светское законодательство должно быть отделено от обычного права. В то же самое время необходимо легализовать местные религиозные законодательства — уложения, адаты, традиции. Все, что в обычное право как раз таки входит, — должно быть легализовано, и уже тем более оно не должно подвергаться обструкции и полному игнорированию со стороны государства
[374]. Когда федеральная власть начинает игнорировать обычное право, существующее как данность, особенно если мы говорим о Северном Кавказе, тогда оно начинает устанавливать себя силовым образом — раз вы нас игнорируете, значит, сейчас мы вам покажем, что это есть данность и с ней надо считаться. А дальше происходит то, что происходит сегодня на Северном Кавказе — взрывы, убийства, покушения и так далее. Для устранения этого диссонанса необходимо использовать следующую модель: теократия плюс конституция. Внутренние теократические нормы узаконить, но при этом юридические нормативы взаимодействия с федеральным уровнем строго привести к законодательству и конституционным нормам.
Следующий шаг — чуть более далекая перспектива, которая следует за преложенными мерами, которые являются стартовыми возможностями для жёсткого стратегического сохранения Северного Кавказа в границах большой России, — это принципиальное разведение понятий гражданского общества и этноса
[375]. В этом смысле, если говорить об устранении административных границ северокавказских республик, то есть вообще об уходе от понятия «республика», следуя дальнейшему объединению всего СКФО, например, в Северо-Кавказский край и приходя к устранению так называемых «титульных» этносов из административных названий, то необходимо сделать какой-то компенсационный шаг. И здесь можно было бы подойти к тому, чтобы сделать такие понятия, как «этнос» и «народ», — юридическими категориями. То есть, по сути, ввести этносы и народы в состав конституции. В результате РФ по конституции будет состоять из 85 административных субъектов Федерации и двухсот с лишним этносов и народов
[376]. И это должно быть зафиксировано конституционно. Таким образом, этнос отрывается от условных административных границ, так как это живой организм, который живёт где хочет. Мы видим, что по факту этносы расселены самым произвольным образом, при этом они остаются коллективными субъектами, едиными организмами с едиными базовыми принципами социального устройства и коллективного существования. Вот как живые организмы со своими коллективными особенностями их и надо воспринимать. В рамках единого стратегического пространства Большой России этнос, как и народ (лаос) должны быть самостоятельными, отдельными юридическими категориями, не привязанными к административным границам. Это снимает в принципе вопрос об этническом сепаратизме в целом, то есть мы вообще уходим от этой проблемы.
Этнос — как нормативный субъект. Следующий момент, который с необходимостью должен быть реализован, — это создание условий для восстановления этносов в их изначальной форме. Начиная ещё с позднеромановского периода царской России, а особенно в советский период, за счёт создания единой политической модели советского гражданина происходило размывание традиционных этносов. В этносоциологии это называется «размыкание»: когда этнос, как замкнутая система — живой организм — размыкается, входит во взаимодействие с другими этносами
[377], разбавляется и меняет свои качества и характеристики, в основном за счёт десакрализации, духовного выхолащивания. Такое искусственное размытие приводит к тому, что как цельный организм этнос уже себя не ощущает, перестаёт существовать как органическая общность, но, тем не менее, ещё какое-то время, довольно долгое, продолжает действовать как коллективный субъект.
Сегодня мы воочию наблюдаем то, что этносы полностью не растворяются даже в больших мегаполисах и интегрировать их в городскую гражданскую среду если и удаётся, то с очень большими усилиями. Даже в жёстких условиях дискретной городской среды они остаются коллективными субъектами, то есть не ассимилируются, не признают модели гражданского общества, а живут так, как им нравится, говорят на своём языке, общаются друг с другом, сохраняя, что естественно для человека, свою изначальную коллективную идентичность. Это проблема не только России, но и других государств. Сейчас даже в Европе признали, что фактор коллективной идентичности существует, а политика мультикультурализма разрушает социальную целостность и мнимую «монолитность» гражданской политической модели «единой» Европы, давно переставшей быть единой. Даже американские социологи утверждают, хотя и использую максимально заниженные требования к интеграции в базовое общество США, что на более-менее сносную ассимиляцию необходимо три поколения
[378]. И это с учётом того, что туда уже приезжают достаточно атомизированные представители народов, этносов, государств, в которых всё ещё сильна традиция. Что уж говорить о России, в которой многие этносы сохранились практически в первозданном виде, несмотря на более чем 70 лет советского перемалывания, атомизации и создания единого типа представителя «новой общности» — советского гражданина. Даже несмотря на значительные усилия по уничтожению живой этнической сути большой России, многие этносы у нас остались практически нетронутыми. На их действительную ассимиляцию уйдёт как минимум несколько столетий.
Для того чтобы создать гражданское общество на Кавказе, его нужно полностью растворить. Разделить естественные, органические связи, всех отделить — каждого от каждого, — атомизировать, перемешать, а затем навязать единую систему социального поведения. Это задача, которую совершенно невозможно реализовать в обозримом, по крайней мере, историческом будущем. Этносы и традиционные народы — это живые организмы, которые для превращения в гражданскую биомассу надо расчленить и умертвить, сделав из этих этносов чучела, по выражению философа и этносоциолога Александра Дугина
[379]. Тем не менее процесс их растворения и размывания пока не так далеко зашёл. Кавказские этносы всё ещё не намного удалилились от своих изначальных традиционных форм, сохранившись даже в самые тяжёлые времена как коллективные традиционные общности. Поэтому реверсивный путь, движение к изначальному состоянию этносов для Кавказа гораздо короче, нежели путь, который этносы должны пройти для того, чтобы раствориться в гражданском унифицированном обществе. Если для создания гражданского общества нужны столетия, то для того, чтобы вернуть этнос в изначальные традиционные модели своего существования и пребывания, нужно приложить небольшие усилия, то есть возродить культурно-исторические традиционные модели их поведения, в целом восстановить культуру, быт, формы хозяйствования, уклад, — то, что в этносоциологии определяется понятием «гомеостаз»
[380]. В таком случае этносы опять вернутся в своё изначальное, гармоничное здоровое естественное состояние. Процесс изготовления чучел из этносов должен быть остановлен и пущен по реверсивному пути.
