Две тенденции, которые и сформировали нынешнюю ситуацию, перешедшую в стадию status quo, таким образом можно определить следующим образом: первая — архаизация Северного Кавказа, вторая — создание полноценных национальных государств на базе северокавказских республик. Сегодня эти два процесса происходят параллельно. К чему это ведёт? Прежде всего к тому, что жители Северного Кавказа сегодня продолжают по инерции находиться на уровне потребления даже не социалистических, с их системой самоограничения и перераспределения, но буржуазных, индустриально развитых государств. Но при этом производственный сектор, оставшийся в наследство от советской эпохи, постепенно приходит в состояние упадка, ведущего к деиндустриализации, и уже не способен обеспечивать тот уровень урбанизации и потребления, который сложился на Северном Кавказе в советский период. А это означает, что обеспечить нынешний уровень потребления можно только лишь постоянными финансовыми влияниями. То есть, иными словами, сам по себе Северный Кавказ, в автономном режиме, не может обеспечить прежний уровень потребления для своего населения, которое, по итогам советского эксперимента, стало в значительной степени городским и урбанистским, с высокими запросами к комфортности, обеспеченности и инфраструктурного развития.
Что это означает? Что рано или поздно наступит момент, когда финансовые вливания федерального центра будут ослаблены, станут менее масштабными и Северный Кавказ утратит возможность обеспечивать тот уровень потребления, на котором население этого региона привыкло существовать до этого, и это станет весьма заметно. Самый «простой» выход из этой ситуации для самого Северного Кавказа, лежащий на поверхности, — начать поиски альтернативных источников поддержания прежнего уровня жизни. В основном такие попытки всегда заканчиваются обращением к Западу, как потенциальному источнику поддержания благосостояния на привычном уровне. Что мы не раз наблюдали в том числе в отношении республик Закавказья, в целом постсоветского пространства, когда в момент распада Советского Союза и потери централизованного финансирования со стороны России бывшие советские республики обратились на Запад, в структуры Евросоюза, сложившегося на тот момент, НАТО, Соединённых Штатов Америки и так далее, ожидая, в первую очередь, финансовой поддержки. Ни одно из этих обращений не закончилось удовлетворением ожиданий, зато во всех случаях произошла смена геополитической ориентации с пророссийской на атлантистскую, прозападную.
То же самое, с большой долей вероятности, может начать происходить на Северном Кавказе в тот момент, когда ослабнет уровень финансирования со стороны федерального центра. Отсюда следует, что сохранение текущей ситуации и разворачивающихся тенденций на том же уровне, что сейчас, приведёт в конечном итоге, при снижении уровня ассигнований в отношении Северного Кавказа, к потере Северного Кавказа для России. Сначала начнётся недовольство падением привычного уровня жизни со всеми вытекающими последствиями, а затем, что уже закономерно, взгляды местных элит начнут обращаться за пределы России, с постепенной переориентацией и трансформацией северокавказского общества на атлантистские пути развития.
Это первый сценарий, и он самый пагубный, потому что в момент отложения Северного Кавказа от России может начаться как неконтролируемый процесс распада России, так и дробление Северного Кавказа в целом. Ибо это создаст прецедент выхода национальных республик из состава нынешней РФ, в значительной степени состоящей из так называемых «национальных республик». Соответственно кавказскому отделению за ним последует отделение Башкирии, Татарстана, Калмыкии, Якутии. А далее по списку — других национальных республик, которые всё ещё существуют, как наследие советского периода, как то, что должно было быть преодолено, но, тем не менее, не было устранено как явление, а, наоборот, развернулось во всей полноте в 1990-х годах в качестве потенциальных национальных государств. Всё это будет сопровождаться процессом дробления и трайболизации самих существующих на сегодняшний день национальных республик Северного Кавказа.
Первый сценарий, таким образом, — это сохранение статус-кво, то есть сохранение нынешнего уровня потребления при наличии финансовых вливаний из федерального центра, за счёт которых его только и можно поддерживать. Как только этот поток вливаний ослабнет и у России начнутся какие-то финансовые трудности, допустим, цена на нефть упадёт или очередная волна кризиса докатится до России, истощив этот поток, либо начнётся внешний конфликт или внутренний мятеж, — всё это тут же обнажит огромный разрыв между нынешним уровнем потребления и отсутствием собственных финансовых и промышленных возможностей обеспечения этого потребления. А это незамедлительно всколыхнёт центробежные силы на фоне задействования нашими геополитическими оппонентами таких инструментов дестабилизации, как исламизм, являющийся геополитическим инструментарием Запада, и подстегнёт попытки создания суверенных национальных государств на базе нынешних республик. Но самое главное — сменится ориентация Северного Кавказа, устремившегося на Запад, в его структуры. В вожделенный для всех «несостоявшихся государств» Евросоюз, который сам, глядишь, вот-вот развалится, в НАТО, с неизбежной для таких случаев ориентацией на США, в целом на западный мир или, может быть, на Турцию. Всё это первый сценарий — сохранение статус-кво, или потеря Кавказа. Что произойдёт рано или поздно, если всё останется так, как есть.
Реиндустриализация: инвестиции вместе с русскими. Второй сценарий — это сценарий реиндустриализации. Его реализация требует со стороны федерального центра мобилизационного подхода. Что он собой представляет? Это восстановление индустриального потенциала Северного Кавказа волевым путём, то есть восстановление всего того наследия, которое Северный Кавказ получил от советского периода, с одновременным созданием новых промышленных и индустриальных объектов. Этот же процесс подразумевает гомогенизацию северокавказского населения, создание полноценного гражданского общества, окончательный демонтаж архаичных моделей, разрушение клановости, которая сегодня присутствует во всей полноте на Северном Кавказе. И, в конечном итоге, приведение Северного Кавказа в то состояние, в котором находятся многие регионы Центральной части России. Хотя и они не соответствуют своему номиналу: декларируется, что Россия пережила либеральный период развития, такой же интернациональный, как и коммунистическая модель, которая следует за социалистическим периодом, но с обратным знаком. Однако при этом ничего подобного в России не произошло. В центральных регионах, особенно в социальном плане, так же как и на Кавказе, наблюдается ситуация археомодерна — значительное присутствие архаичных элементов при внешнем модернистском фасаде
[355].
Таким образом, в случае реализации проекта реиндустриализации, необходимо привести Северный Кавказ к социальному стандарту остальных российских регионов, которые при этом соответствуют заявленному нормативу либеральной «гражданской политической нации» лишь номинально. При этом, учитывая реальное наличие клановости как решающего фактора, в нынешнем состоянии Северный Кавказ представляет собой для федеральных инвестиций некую «чёрную дыру». Зачастую отправленные на Кавказ в виде траншей бюджетные деньги в лучшем случае вскоре возвращаются обратно в Москву. В худшем — за пределы России. На них покупаются квартиры в московских новостройках, туда переезжают «новые кавказцы», но никакой индустриализации на Кавказе не происходит. То есть эти деньги для Северного Кавказа в его нынешнем состоянии даже не впрок. Иными словами, деньги, прямым образом отправленные на Северный Кавказ, не будут обращены в индустриализацию. На них не будут построены промышленные предприятия, заводы и фабрики. Если просто взять за основу актуальную ситуацию, такой как она есть, — эти деньги будут освоены другим образом, вследствие чего промышленные предприятия и другие объекты урбанистического развития не появятся.
