Лусия, сверлившая Менике взглядом своих черных глаз все то время, пока он говорил, отвернулась от него. Потом тоже поднялась со своего места и скрестила руки на груди.
– Нет, я тебя не понимаю. Все, что я поняла, так это то, что ты просишь меня порвать со своей семьей и отправиться за тобой, чтобы стать твоей женой.
– В каком-то смысле, да. Именно об этом я и прошу тебя.
– Но как я могу?! Что станет с нашей труппой без меня?
– Но там ведь есть еще Мартина, Антонио, Хуана, Лола, твой отец, твой брат, наконец…
– То есть ты хочешь сказать мне, что они вполне могут обойтись и без меня, да? По-твоему, я им не нужна?
– Ничего подобного, Лусия, я не хочу сказать. С чего ты взяла? – Менике тяжело вздохнул. – Я просто стараюсь объяснить тебе, что в жизни каждого человека наступает такой момент, когда он достигает некой определенной точки в своем развитии и понимает, что двигаться так и дальше нельзя. Фигурально говоря, нужно пересечь мост, чтобы идти уже новым путем. Вот такой момент наступил и в моей жизни. – Он подошел к ней и обнял за плечи. – Лусия, поехали со мной. Давай начнем новую жизнь вместе. И обещаю тебе, как только ты скажешь мне «да», я тут же беру тебя за руку и веду в ближайшую церковь. И уже завтра мы поженимся. Станем наконец мужем и женой.
– Да ты меня просто шантажируешь! Сколько раз ты говорил мне то же самое, но до свадьбы дело так и не доходило. – Лусия сбросила его руки со своих плеч. – Я не такая уж наивная дурочка, как ты это себе вообразил! А что же моя карьера? Ты хочешь, чтобы я бросила танцевать?
– Конечно же, нет! Повторяю, больше всего на свете я хочу и впредь выступать вместе с тобой. Но зачем нам все эти большие подмостки? Зачем такие огромные залы?
– То есть ты попросту хочешь спрятать меня от публики? Заставить уйти в полуизоляцию?
– Нет, Лусия, вовсе нет. И, поверь мне, я буду счастлив, если время от времени ты захочешь вместе со своей обновленной труппой выступать на больших сценах. Но не каждый же день, и не все недели подряд. Говорю же тебе, я хочу иметь свой дом.
– Что лишний раз подтверждает, что в тебе больше от всех этих payos, чем от цыган. Что с тобой случилось? Что не так?
– Много чего случилось. – Менике устало пожал плечами. – Да, мы с тобой такие, какие мы есть, это правда. Но прошу тебя, заклинаю от всего сердца, хорошенько подумай над тем, что я тебе сказал. Я вовсе не жажду славы или успеха так, как жаждешь всего этого ты. Однако и у меня есть какое-то самолюбие. И оно подсказывает мне, что пора мне наконец получить свою порцию признания отдельно от клана Альбейсин. Надеюсь, тебе не в чем меня винить, правда?
– Ты, как всегда, безупречен, а источник всех зол – это я. Но я ведь дива! Разве ты не понимаешь, что это благодаря мне мы сейчас имеем то, что имеем? Благодаря мне! – Лусия с силой постучала кулаком в грудь. – Это я, а не кто-то другой, спасла маму и Пепе от всех ужасов гражданской войны. И я никогда не предаю! Никогда…
– Хотелось бы надеяться, что ты помнишь, что я тоже, в некоторой степени, причастен к тем событиям и тоже помогал тебе, – вполголоса пробормотал Менике.
– То есть ты ставишь меня перед выбором, si? Я должна выбрать между своей карьерой, своей семьей и тобой.
– Да, Лусия, после стольких лет я действительно прошу тебя определиться со своим выбором. Если ты любишь меня, то поедешь вместе со мной, мы поженимся и начнем новую жизнь уже вместе.
Лусия погрузилась в затяжное молчание, столь не привычное для нее. Видно, обдумывала еще и еще раз все, что только что сказал ей Менике.
– А ты? Ты любишь меня настолько сильно, чтобы остаться? – спросила она наконец.
Невыразимая боль отразилась в его глазах, и она все поняла.
30
– Война в Европе окончена!
Мария вихрем ворвалась в номер Лусии. Та лежала, свернувшись калачиком на диване, в полной темноте. Мария подскочила к окну и раздвинула шторы. Яркий солнечный свет хлынул в комнату.
– Девочка моя, весь город собрался на Таймс-сквер. Все празднуют победу. Наши все тоже побежали туда. А ты почему не пошла с ними?
Ответа не последовало. Тарелка с едой, которую Мария принесла дочери вчера вечером, стояла нетронутой, рядом с пепельницей, полной окурков.
– От него по-прежнему ни слова? – спросила Мария, подходя к Лусии.
– Нет.
– Я уверена, он вернется.
– Нет, мама. На сей раз он не вернется. Он сказал, что не любит меня столь сильно, чтобы и дальше оставаться здесь. Просил, чтобы я порвала с семьей, оставила свою карьеру. Но как я могу? – Лусия села на диване и залпом выпила холодный кофе, который стоял на полу уже много часов. И сразу же снова закурила очередную сигарету.
– Не забывай, милая, это твоя жизнь. Думаю, все бы поняли тебя правильно, если бы ты согласилась поехать с Менике. Ради любви многие из нас готовы сделать то, чего им не сильно хочется.
– Это ты про себя и про папу, что ли? И про его новую шлюху? – выпалила Лусия с ненавистью в голосе. – Ненавижу любовь. Я больше в нее не верю.
Мария подавленно молчала, все еще приходя в себя после откровений дочери. Хотя она и сама уже много месяцев кряду догадывалась об очередной интрижке мужа, горькие слова Лусии, подтвердившие сей факт, вонзились в сердце, словно нож.
Так они и сидели молча какое-то время, каждая погруженная в свое собственное горе.
– Я знаю, как ты тоскуешь по Менике. – Мария заговорила первой. – С тех пор как он уехал, ты ведь почти ничего не ешь.
– У меня желудок расстроен. Болит сильно, есть ничего не могу! В этом все дело.
– Так себя можно до смерти уморить, милая. Не позволяй ему так над тобой издеваться.
– Ничего он не издевается, мама! Просто Менике сделал свой выбор и уехал. И на этом точка. Он выбрал себя, а не меня. Впрочем, так поступают все мужчины, в конце концов.
– Съешь хотя бы пару кусочков. – Мария наколола на вилку пару сардинок и протянула их Лусии.
– Не могу. Я, как только взгляну на сардины, сразу же вспоминаю Менике и тут же чувствую, что меня вот-вот стошнит.
– Хорошо, пусть так, доченька. Сейчас я оставлю тебя одну, но если что, знай, я рядом. На Таймс-сквер я не пойду. – Мария направилась к дверям.
Она вышла из комнаты, оставив Лусию в одиночестве. Лусия поднялась с дивана и глянула на замочную скважину в дверях с торчащим в ней ключом. Какое-то время она бесцельно поиграла с ключом, а потом резким движением повернула его в скважине, прислушиваясь к тому, как лязгнул металлический замок, язычок плавно скользнул в паз.
После чего Лусия отступила на несколько шагов и гневно ткнула в дверь пальцем, словно увидела перед собой ядовитую змею.
