Хорошо, что асфальт здесь был расчищен, иначе я рисковала где-нибудь навернуться. Помню, как скользили мои сапоги по наледи во дворе Тимура… Однако недолго я радовалась. Впереди меня ждал светофор с «красным» для пешеходов. Отсчет в сто двадцать секунд совсем не радовал: за это время меня могли с легкостью цапнуть. Тогда я свернула к дворам. Макеев живет в квартале отсюда, и теперь его дом казался мне настоящим спасением.
Калистратов не отставал. Когда народу вокруг стало меньше, мне в спину послышался свист. А потом противный гнусавый голос Стаса:
– Зуева, стерва! Стой! Хуже будет!
И хоть бы кто-нибудь пришел на помощь и остановил их! Я вспомнила, как прохожие расступались в стороны, пропуская вперед эту шпану, и меня злость взяла. Снова на время вернулось то неприятное чувство беспомощности, когда меня зажал в арке Кравец. Ощущение, что никто и никогда тебе не поможет…
Удивительно, но я совсем не чувствовала усталости, наоборот – только прилив адреналина. Хотя обычно для меня пробежать километр на уроке физкультуры уже целое событие. Хочется потом легкие выплюнуть… Теперь же я бежала сломя голову. Правда, вскоре меня ждал новый облом: впереди в одном из дворов показался тупик. Несколько мусорных контейнеров на фоне высокой обшарпанной стены перегородили мне путь. Я знала выход к арке, где жил Тимур, поэтому свернула туда. Впереди – та самая огромная замерзшая лужа, через которую Антон Владимирович нес свою возлюбленную на руках. Сейчас она была припорошена свежим выпавшим снегом, но никуда, разумеется, не делась. Помня о ней, я взяла немного в сторону, а вот один из моих преследователей – незнакомый нескладный пацан, который был ко мне ближе всего, – на ней растянулся и выругался. Стас и его второй приятель тут же на всякий случай затормозили. Я тоже остановилась и быстро обернулась. Во взгляде Калистратова была такая лютая злость, что я поежилась. Наша встреча не предвещала ничего хорошего. Я покосилась на подъездную дверь, где жил Макеев. Сейчас она была плотно закрыта. Калистратов с дружками загнали меня в тупик. Стас обошел лужу и двинулся в мою сторону.
– Я ведь сказал тебе, Зуева, чтобы ты по сторонам оглядывалась. Думаешь, все кончено? – спросил он, приближаясь ко мне все ближе.
– Что ты привязался ко мне? – искренне воскликнула я.
– Из-за тебя мне лицо разбили, а у меня – свидание.
– С кем это? – не сдержалась я и расхохоталась. – С самим собой?
Калистратов рассердился еще больше и в пару шагов приблизился ко мне практически вплотную.
В этот момент подъездная дверь распахнулась, и на крыльце показалась уже знакомая мне девчонка с болонкой. Следом вышел высокий мужчина в черном пальто. Наверное, ее отец. Девчонка быстро посмотрела на меня, потом на окруживших парней. Дернула болонку за ошейник, и та заливисто разлаялась на весь двор. Отец девчонки что-то искал в кармане пальто, как позже выяснилось – ключи от машины, – и только раздосадованно поморщился от звонкого лая своего питомца.
– Наташа, уйми Бусю, – сказал он раздраженно.
Но я уже поняла, что моя тезка специально дала команду «голос» болонке. Лай и появление жильцов этого дома явно сбили спесь с моих преследователей. Стас непроизвольно попятился и едва не навернулся на той же замерзшей луже. Девчонка придерживала дверь, а потом незаметно кивнула мне. Я с благодарностью кивнула ей в ответ и бросилась к подъезду. Поднявшись на пролет, посмотрела в окно. Моя спасительница с отцом направились к припаркованному белому «Форду». Мужчина долго счищал щеткой снег. Стас и его дружки так и стояли неподалеку, о чем-то переговариваясь. Если сейчас в подъезд зайдет кто-нибудь из соседей, пустив этих придурков внутрь, то мне не жить. Может, все-таки уйдут? Но парни и не думали уходить. С ногами уселись на скамейку и достали сигареты.
Я продолжала наблюдать за ними из окна, боясь пошевелиться. Почувствовала, как на меня навалилась страшная усталость. После погони мышцы загудели. В подъезде я стояла рядом с батареей, от которой жарило с такой силой, что щеки запылали. Боже, ну почему я в последнее время постоянно попадаю в дурацкие ситуации? Тридцать три несчастья просто!
Я поднялась еще на пару пролетов. У Макеева было тихо. А вот в соседней квартире у кого-то вовсю орал телевизор. Наверное, там живет глухая старушка. Я даже смогла разобрать слова из фильма «Иван Васильевич меняет профессию». Папа всегда смотрит его на Новый год. Мне так захотелось домой, к родителям, в самое безопасное на свете место… Я прислонилась к двери Макеева, не осмеливаясь нажать на звонок. Наверное, Тимур не захочет со мной разговаривать, и будет прав. Я чертова жалкая трусиха. От ненависти к себе хотелось плакать. Я даже всхлипнула негромко. И тут же послышался какой-то шум. Лязгнул замок, и я отскочила от чужой квартиры.
Дверь приоткрылась, и на пороге показался Антон Владимирович. В домашних брюках и белой футболке.
– Наташа? – удивился он, явно смутившись. – Что вы здесь делаете?
– Здравствуйте, Антон Владимирович, – снова всхлипнула я. – Вы ведь тоже сегодня получили мои стихи?..
Глава восемнадцатая
Антон Владимирович осторожно оглянулся, будто нас кто-то мог подслушать, и негромко спросил:
– Вы пришли из-за них?
Лицо его тут же стало каким-то печальным и отрешенным. Конечно, он не ожидал получить любовное признание от ученицы. И уж тем более не думал, что это может стать известно всей школе.
Я неопределенно кивнула.
– Я пришла к Тимуру, – наконец ответила я. – Он дома?
Антон Владимирович явно озадачился моим вопросом.
– Нет, Тимура нет дома. Я, честно говоря, даже не знаю, где он.
– Понятно, – вздохнула я. – А вы в курсе, что Тимур сегодня избил Калистратова?
Географ помрачнел еще больше и кивнул.
– А по поводу стихов… – снова начала я.
Антон Владимирович снова оглянулся и внезапно меня перебил:
– Наташа, может, вы пройдете в квартиру?
При этом сильно смутился. А я подумала, что раньше меня бы его смущение очень умилило. Теперь же я вообще не думала о таких глупостях, как влюбленность в географа.
Предложение зайти в квартиру к учителю меня почему-то страшно перепугало. А если вернется Тимур? Он снова себе что-нибудь надумает… И вообще, все казалось каким-то глупым и неправильным. Я замотала головой:
– Нет, спасибо. Может, в другой раз. До свидания!
Антон Владимирович прикрыл за собой дверь, и я решила, что он, не прощаясь, просто решил от меня избавиться. От надоедливой, странной, влюбленной в него ученицы…
Я спустилась на полпролета и снова выглянула в окно. Белого «Форда» больше не было, а вот компания «бравых» ребят осталась. Они по-прежнему торчали на скамейке, видимо, в ожидании, когда я выйду. Я вздохнула и уселась на одну из ступеней. Что же, мне тут, в подъезде, ночевать? Я прислушалась. Из соседней квартиры глухо доносилось:
