Сердито запихнула блокнот обратно в сумку и стала готовиться ко сну.
* * *
В начале урока географии Антон Владимирович при всем классе напомнил мне, чтобы я после уроков зашла к нему в кабинет. А тот, кто еще раздумывает над тем, чтобы отправиться с нами в Васильево, пусть запишется. Сегодня – последний день. Антону Владимировичу необходим полный список.
Янка, услышав это персональное приглашение, повернулась ко мне, пихнула меня локтем и поиграла бровями.
– Чего? – не особо вежливо ответила я. Выспаться сегодня не удалось. И все из-за вчерашнего дурацкого открытия по поводу Макеева. То стихотворение до сих пор лежало в моем рюкзаке, и мысль о нем меня обжигала. Сама от себя не ожидала такой глупой лиричности.
– Ты рада?
– Рада?
– Ну, да! Господи, Зуева, ты не проснулась еще, что ли? Я про ваше сегодняшнее рандеву с Золотко. В пятницу ты меня сообщениями закидала, что все сорвалось, а сегодня сидишь кислая, будто тебя на каторгу пригласили.
– Ах, ну да… – рассеянно ответила я.
– Думала, «этот день мы приближали как могли», – усмехнулась Яна.
– Конечно, а как еще? – кивнула я, поправив волосы. Несмотря на то, что не выспалась, в школу я явилась с укладкой. И вдруг подумалось, что мне нужно быть красивой каждый день, невзирая на то, есть в расписании география или нет. Хотелось быть особенной всегда.
Пока Антон Владимирович объявлял тему урока, я обернулась, чтобы отыскать взглядом Макеева. На удивление, сегодня он географию прогуливать не стал. Хотя и пришел, как обычно, перед самым звонком.
Тимур тоже смотрел в мою сторону. Я и не сомневалась. Приятное чувство удовлетворения… Макеев смотрел пристально, не отводя взгляда. Когда я обернулась, он сдержанно мне кивнул в знак приветствия. А я почему-то смутилась и ничего не ответила. В понедельник мне было неудобно за то, что произошло на даче. Хотя Макеев первым полез с объятиями, но и я, конечно, тоже хороша. Липла к нему… Еще и в шею поцеловала. Сама от себя не ожидала.
Когда я обернулась во второй раз, Тимур уже с отсутствующим видом пялился на доску.
– Что ты все вертишься? – удивилась Янка. – Обычно глаз не сводишь со своего обожаемого Золотка…
– Ну чего ты привязалась ко мне? – неожиданно огрызнулась я.
Казанцева удивленно захлопала глазами и обиженно отвернулась. А мне все Макеев покоя не давал. Еще несколько раз я смотрела на него во время урока, но взглядами мы больше так и не встретились.
После географии Антон Владимирович попросил Тимура подойти к нему. Уж не знаю, о чем они разговаривали, но видок у Макеева был еще тот. Недовольней, чем прежде. Я прислушивалась изо всех сил и нарочно медленно собирала сумку. Но в классе стоял такой гомон, что расслышать что-то было просто нереально. Янка, несмотря на то что дулась на меня пол-урока, все-таки терпеливо ждала, пока я соберусь.
– Что ты копаешься? – не выдержала Казанцева. – Сейчас уже звонок на алгебру будет.
Пришлось поторапливаться. Когда мы выходили из кабинета, Антон Владимирович меня окликнул:
– Наташа! Не забудьте!..
Как такое можно забыть? Я кивнула:
– Конечно, я забегу!
А сама при этом не сводила взгляд с Макеева. Он тоже смотрел на меня. А ведь Тимур знает, что я по уши втрескалась в нашего географа. Макеев усмехнулся и первым отвел взгляд.
Всю алгебру я сидела как на иголках. Новая тема совсем не шла в голову. Я и так обычно ничего в алгебре не понимаю, а здесь вообще – караул. Урок казался бесконечным… Звонок на перемену стал для меня настоящим спасением.
В столовой я продолжала витать в облаках, и девчонки, конечно, это заметили. Поначалу Снежана и Милана болтали о том, что на зимние каникулы их хотели отправить к бабушке в деревню, но как хорошо, что есть замечательная отмазка – поход с географом – и они могут пропустить эту поездку.
– Пусть лучше бабушка сама к родителям приедет, – сказала Милана. – Она давно в городе не была. А в деревне делать нечего. Тем более зимой.
– Там даже интернета нет, – поморщилась Снежана.
– И телевизор плохо показывает.
– Ага. Два канала всего. Когда мы приезжали к бабушке летом, то смотрели одни новости и «Модный приговор».
– Ага, помнишь выпуск, где переодели молодую училку?
– «Обвиняется в непонимании: весна – время снять лишнюю одежду и влюбиться!» – процитировала Снежана.
Милана захохотала.
В панорамное окно ярко светило зимнее солнце. Вокруг слышались голоса и звон посуды.
– В деревню был резон ездить, только пока там жил Коля Ерофеев, – сообщила нам Милана.
– Это такой высокий? – припомнила Снежана.
– Да. Из третьего дома. Он в городе теперь живет. Поступил на химический.
– Или физический?
Близнецы могли бесконечно болтать, подхватывая реплики друг друга. Мы с Казанцевой в их беседе участия не принимали. Янка все это время обеспокоенно косилась на меня.
– Ты не заболела? – наконец спросила она, перебив одну из близняшек.
Странно, этот же вопрос накануне задала мне мама. Снежана и Милана тоже с интересом уставились на меня.
– Нет, со мной все в порядке, – тут же отозвалась я.
Тогда близнецы как ни в чем не бывало продолжили:
– Еще симпатичный парень жил в девятом доме. Снежан, не помнишь, как его?..
– Артем?
– Или Антон?
– Но, по-моему, он слишком взрослый. Ему лет двадцать семь уже, наверное.
– Интересно, а он куда переехал?
– Как думаете, Макеев может ревновать меня к Антону Владимировичу? – вдруг спросила я.
За столом тут же воцарилось молчание. Первой очнулась Яна.
– Кто? Тимур Макеев? – переспросила она.
– Разве он не встречается с Сабирзяновой? – удивилась Милана.
– Он для нее слишком хорош, – покачала головой Снежана.
– А ты-то тут при чем? – не врубалась Казанцева.
– И Антон Владимирович! – подключилась Милана. – Неужели у вас что-то было?
Я покраснела как помидор.
– Тише ты! – шикнула я на подругу. – Ничего не было у нас, конечно. Ни с Антоном, ни с Макеевым… Просто Тимур знает о моей любви к Золотку.
– Откуда? – ахнула Снежана.
– Вообще-то можно догадаться, – засмеялась Яна. – Ну, знает он про твою любовь к учителю, и что с того? Думаешь, кому-нибудь расскажет?
– Да нет, конечно. Зачем ему это? Просто Тимур в последнее время на меня так смотрит, – смущенно сказала я. – И эти его вечные контры с географом…
