Зажаристая корочка аппетитно хрустнула, когда он взрезал ножку цыпленка. Следом за гофмейстером с вилками и ножами наперевес потянулись распорядитель королевского двора и старшина. Положив в рот по кусочку мяса, они взяли каждый по маринованной вишне и принялись жевать.
— Идеальный баланс между кислотой и сладостью, — пробормотал месье Ансельм тихо, будто стесняясь. — В меру солоно, в меру сладко. Неплохо, очень неплохо.
Старшина что-то промычал, а гофмейстер доел кусочек и потянулся за следующим, но под строгим взглядом старшины отступил, вздохнув.
После пробы, блюдо предложили их величествам. Королева попробовала мясо в тесте и кивнула Ренье. Клер тоже удостоилась ласкового кивка, и немного воспряла духом. Король долго рассматривал поставленные перед ним тарелки, а потом решительно полил соусом баранину.
— Божественно! — объявил он, причмокивая. — Этот соус — просто шедевр! Мое небо ощущает маслянистость и терпкость. Ничего подобного никогда не было на нашем столе! Итак, пора объявить победителя, — он промокнул губы салфеткой и торжественно закончил: — Победил месье Рейв. Вручайте награду и переходим в павильон, я ужасно голоден. Хочу расправиться с этим барашком без свидетелей, в компании моей милой супруги, — он взял королеву за руку и поцеловал кончики пальцев.
— Победитель — месте Рен Рейв и ресторация «Пища богов»! — объявил гофмейстер, делая знак музыкантам.
Под звуки марша вынесли ленту с золотым шитьем и хрустальный кубок.
Клер наблюдала за всем этим, растерянно хлопая глазами.
— Но… вы не попробовали моего блюда, сир! — воскликнула она, перекрикивая музыку.
Первый трубач сбился, и дирижер взмахнул руками, приказывая музыкантам прекратить игру.
— Вы не пробовали цыпленка, ваше величество! — повторила Клер в наступившей тишине. — Вы не оценили моего блюда!
— Я никогда не попробую блюда, приготовленного женщиной, — сказал король громко и холодно, и каждое слово звучало для Клер, как удар грома с ясного неба. — Женские руки — для домашней кухни. Выйдите замуж, милочка, и балуйте своего мужа цыплятами. А высокую кухню оставьте мужчинам и не пытайтесь пробраться туда, где вам быть не полагается.
Несколько секунд Клер смотрела на важное лицо монарха, а потом стремительно шагнула к королевскому столу и одним движением перевернула блюдо с цыпленком, стоящее перед их величествами. Мясо и вишни вывалились из тарелки, пачкая белоснежную скатерть, соус растекся кровавым пятном.
Придворные ахнули и возмущенно зароптали. Двое офицеров кухни бросились к Клер, но она уже отступила, лихорадочно дергая вязки фартука.
— Теперь мы все видим, что такое — женщина-повар, — сказал король презрительно. — Одни эмоции, никакого мастерства. Надо уметь проигрывать, мадемуазель. Прошу вас уйти.
Клер наконец-то развязала фартук и судорожно комкала его в руках, набирая воздуха в грудь для последней, самой убийственной фразы, но в это время Ренье подошел к столу, взял нож и вилку, отрезал кусочек от ножки цыпленка, обмакнул в остатки соуса на тарелке и попробовал.
— Что это вы делаете, месте Рейв? — строго спросил гофмейстер.
Ренье не ответил, положил вилку и нож, снял колпак и поклонился Клер.
Это было уже слишком! Клер не смогла сдержаться и всхлипнула. Он еще насмехается над ней! Скорее, скорее! Убежать прочь от этих снобов-мужчин! Только бы не показать им своих слез, не выказать перед ними слабости!
Она швырнула фартук под ноги королю и помчалась прочь, расталкивая зевак.
— Награждайте победителя! — прогремел король.
Оркестр опять заиграл что-то бравурное, а мадемуазель Агнес бросилась на шею к жениху.
— Ты победил! Победил, Рен! — восхищенно лепетала она. — Я так счастлива, милый! Это успех! Несомненный успех! Победа!
— Ты права, — скупо улыбнулся он, придерживая ее за талию, чтобы не слишком рьяно лезла с поцелуями. — Это победа.
Горечи слишком много
Клер удалось избавиться от назойливых горожан, которые умирали от любопытства узнать, что произошло. Она убегала так быстро, что даже месье Жероним не догнал ее. Пробравшись к бушону задворками, совсем как Жюль, когда любезничал с невестой Ренье Равеля, Клер бесшумно проскользнула в дом, намереваясь окунуться головой в мойку, чтобы охладить разгоряченное лицо, но остановилась возле лестницы. Через полуоткрытую дверь было видно, как Жюль пакует вещи в новенький кофр.
Брат был в превосходном расположении духа и даже начал напевать, укладывая в чемодан воскресный костюм.
Встав на пороге, Клер некоторое время наблюдала за Жюлем. Он был так увлечен сборами, что не сразу ее заметил, а когда заметил, то петь перестал.
— Сколько она тебе заплатила, братик? — спросила Клер напрямик. — Так много, что это оправдало предательство семьи?
Жюль взъерошил волосы, отвел глаза и принялся укладывать в кофр рубашку, сворачивая ее так долго и аккуратно, что Клер поняла — набирается смелости, чтобы оправдаться.
— Прости, Клер, но я не могу больше тратить свои силы и таланты в этой глуши, — сказал он, наконец. — Скажи только слово, и я заберу тебя с собой.
— Куда это?
— Сначала посмотреть мир — я желаю объехать восток и юг, чтобы посмотреть, как живут люди в других странах, — Жюль был полон воодушевления. — А потом обоснуюсь в столице какой-нибудь потрясающей страны. Возможно, и нашей.
— Смотрю, ты просто щебечешь, радостная пташка, — сказала Клер. — И никакой неловкости за предательство? Между прочим, ты уничтожил мою жизнь и дедушкин бушон быстрее и вернее, чем мамзель Агнес со своими папашей и женишком.
— Причем тут предательство? — возмутился Жюль. — Это ради нашего с тобой блага. Чем ждать, когда бушон медленно умрет, лучше покончить со всем разом. Получив выгоду. Это тоже немаловажно. Согласись?
— Называл себя романтиком, а все упиралось в деньги? — произнесла Клер сквозь зубы. — Как быстро ты переменился, братик.
— Да и ты тоже сама на себя не похожа, Клер, — усмехнулся брат. — Так тряслась над каждым луидором, а на деле в тебе сентиментальности больше, чем в юной барышне из церковного хора. Прости, но кто такой романтик без денег? Жалкий неудачник. Я был именно таким. А теперь передо мной открыт весь мир. Поедем вместе?
— Проваливай, — сказала Клер, с трудом сдерживаясь, чтобы не врезать ему в нос кулаком. — Хорошо, что дедушка не дожил до этого дня.
Жюль запихнул в кофр последние вещи и с удовлетворением застегнул замок. Посмотрел на Клер. Широко улыбнулся.
Она отступила от дверей, давая ему пройти.
— Мне и правда жаль, — сказал он.
— Было бы правда жаль — не предал бы, — Клер скрестила на груди руки.
— Пока-пока! — Жюль помахал на прощанье, надел шляпу и скрылся за дверью.
