Клер слушала эти холодные умные слова, но совершенно не проникалась ими. Наоборот. Они оскорбляли ее. Оскорбляли настолько, насколько возможно было оскорбить повара, привыкшего гордиться своим заведением.
— В тебе я вижу отличные задатки, задор, вдохновение, — продолжал Ренье, — я вижу готовку с душой. Но одной души не хватит, чтобы покорить гурманов. Поэтому я предлагаю тебе оставить все это, — он повел рукой в сторону кафе и дома, — и открыть новые горизонты. Этот конкурс — лишь первая ступень. Ты сможешь заявить о вашем бушоне, проверить собственные силы, сравнить свои умения с умениями профессионалов. В конце концов — предстать перед их величествами. И когда ты поймешь, что дедушкина готовка держит тебя цепями, не давая взлететь, я буду тем, кто поставит тебя на крыло.
— Думаешь, я не смогу взлететь без тебя? — спросила Клер, с трудом сдерживая готовый выплеснуться из самой глубины сердца гнев.
— Не сможешь, Клерити.
— Не называй меня так, — она ткнула пальцем ему в грудь. — Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. Я летаю, и давно. А вы, месье Задавала, сидите на вершине колокольни, как откормленный голубь, и считаете, что добрались до небес. Но жаворонки летают выше голубей, хотя не такие жирные.
Ренье усмехнулся:
— Неплохое сравнение. Я знал, что ты сразу не согласишься. Жаль, что упрямство говорит в тебе сильнее здравого смысла. Тогда встретимся на состязании, а потом решим, кто ты — жаворонок или только что вылупившийся цыпленок.
Он оставил Клер одну, со сжимающимися кулаками и колотящимся сердцем. Когда Ренье уже не мог ее услышать, Клер сказала:
— Я приготовлю королю такой суп, что ты в обморок упадешь, Ренье Равель!
Креатив и традиции
— Сколько всего участников? — спросил его величество у распорядителя королевского двора.
— Двадцать четыре, сир, — учтиво ответил придворный.
— Двадцать четыре! Вы рискуете заработать несварение желудка, месье Ансельм, — развеселился король, обращаясь к распорядителю стола, которому предстояло делать пробу блюд в первом туре.
— На званые обеды я, бывает, пробую и по шестьдесят блюд, — степенно ответил месье Ансельм, — и ни разу ваше величество не были недовольны.
— Не был, — король благодушно похлопал слугу по спине. — Полностью доверяю тебе. Выбери десятку лучших, чтобы мы с моей дорогой Элизабет могли выбрать двоих наилучших.
Месье Ансельм поклонился королю и королеве, которая сидела в плетеном кресле на террасе и любовалась видом на морское побережье. Кружевной зонтик бросал тень на ее лицо, но и в тени было видно, как королева бледна, и как запали ее щеки.
— Через час колокол пробьет полдень, — сказал месье Ансельм, — повара уже собираются на площади.
— Мы не опоздаем, — заверила его королева с мягкой улыбкой.
— Даже не сомневался, — почтительно ответил распорядитель. — Просто волнуюсь, ваше величество, чтобы блюда не остыли.
Тем временем двадцать четыре повара собирались для первого состязания. На площади поставили длинный стол, где каждой из рестораций было отведено свое место, обозначенное флажком с написанным на нем названием. Зрителей собралось столько, что Жюль и Клер еле пробились к своему месту. Жюль катил тележку с посудой для сервировки и маленькой переносной жаровню, а Клер прижимала к груди плотно закрытый глиняный горшочек и сверток с продуктами. Кто знает, когда король вздумает появиться? А суп, который она решила предложить на пробу их величествам, следовало подавать с пылу и жару.
Ренье Равель уже был здесь — стоял почти во главе стола, и перед ним томилось на слабом огне какое-то кушанье, упрятанное в медную кастрюлю. Приготовленные к сервировке стояли тарелки из тончайшего фарфора, блестели на солнце серебряные ложки, а ручки подноса украшали веточки тимьяна. Клер отвернулась, чтобы не встретиться с Ренье взглядом. Любое волнение может сказаться на вкусе супа, а это совершенно недопустимо.
Брат и сестра нашли свое место, обозначенное, как «ресторация-бушон «У Лефера», и принялись раскладывать утварь и продукты.
— У меня все поджилки трясутся, — жаловался вполголоса Жюль. — Клер! Ты уверена в этом блюде?!
— Как в себе самой, — спокойно ответила ему сестра, доставая из корзины маленькие суповые чашки с двумя ручками, терку с крупными ячейками и совсем крохотную терочку — в половину ладони.
Жюль расстелил полотенце и выложил на него кусок сыра, треугольную буханку белого хлеба и специи — мускатный орех, палочку корицы и крохотную склянку янтарного меда.
— Жюль! Король ждет суп, а не десерт! — засмеялся кто-то из толпы.
— Не отвечай, — приказала Клер, не поднимая головы от жаровни, которую разжигала душистыми яблоневыми щепочками.
— Возможно, мед все-таки лишний? — простонал Жюль, комкая поварской колпак, который он собирался надеть. — Я не помню, чтобы дедушка добавлял мед…
— Займись сыром, — посоветовала Клер. — И не нервничай. Иначе понесешь суп королю и упадешь в обморок. Я всю ночь над этим блюдом колдовала, будет жаль, если король не попробует его из-за тебя.
Его величество словно услышал девушку и не заставил себя ждать — он появился рука об руку с госпожой королевой. Та приветствовала собравшихся доброй, немного усталой улыбкой, и Клер сразу прониклась к ее величеству приязнью. По сравнению с королем, который был одет ярко, немного безвкусно, и прикрывал атласным жилетом наметившийся животик, королева олицетворяла образчик хорошего вкуса и аристократического достоинства. Темно-серое платье с кружевным воротником подчеркивало стройность ее фигуры и придавало матовость смуглой коже — золотистой, как персик.
Музыканты вскинули трубы и заиграли бравурный марш, приветствуя правителей, зрители, собравшиеся поглазеть на состязание, махали руками и приветственно кричали. Что касается поваров-участников, они с достоинством поклонились, гордые тем, что сегодня их блюда попробует венценосная пара.
— Он похож на павлина, а она — на лебедя, — шепнула Клер Жюлю.
— Т-с-с! — Жюль оглянулся по сторонам. — Откуда такая непочтительность? Вдруг услышат!
Но сестра только сморщила нос в ответ на его страхи. После оглашения участников и условий конкурса, были представлены и трое судей — распорядитель королевского двора — месье Ансельм Фортен, гофмейстер— месье Бертран Боне и старшина королевской кухни месье Винсент Перри.
Все трое господ были упитанными, очень важными и одеты в ливреи, расшитые золотом так густо, что слепили глаза.
— Они явно не дураки поесть, — шепнула Клер брату.
— Уверяю тебя, дураков там не держат, — ответил Жюль тоже шепотом.
Потом был представлен и организатор состязания — месье Форсетти.
— Папочка! — раздалось из толпы зрителей.
Клер невольно бросила взгляд в ту сторону. Похожая на фею мадемуазель Агнес Форсетти, великолепная в нежно-голубом платье, посылала месье Форсетти воздушные поцелуи.
