Пропитав кусок корпии настойкой на можжевеловых ягодах, я смазала края раны, потом достала шелковые нитки и иголку и бросила их в кубок с настойкой. Дома я не раз видела, как Донован лечил слуг и лошадей. Самой мне этого делать не приходилось, но я была уверена, что справлюсь
— Зачем вы спустились туда? — спросил Рэндел хрипло.
— Помолчите и не двигайтесь, — сказала я, ополаскивая руки и вооружаясь иглой.
Мне удалось очень легко наложить швы, а Рэндел даже не вздрогнул, когда я стягивала края раны. Завязав последний узел, я обрезала нитку и удовлетворенно осмотрела свою работу.
— Все хорошо. Через неделю будете, как новенький. Только первое время поберегитесь резких движений, чтобы швы не разошлись.
— Ловко, — сдержанно похвалил он. — Этому учат принцесс?
— Вы же знаете, что я — незаконнорожденная. Бастарды умеют многое, что недоступно принцам и принцессам крови.
Он не ответил, продолжая сидеть в кресле, а я смыла кровь с рук и медленно вытерла их полотенцем, задумавшись о событиях этой странной ночи.
— А вы зачем пришли в подвал? — спросила я, по-прежнему избегая смотреть на Рэндела. Стало тихо, только было слышно, как потрескивает свеча, плача воском.
— Приехал — и пошел его проведать, — тихо произнес Рэндел. — Я прихожу к нему каждый день. Хотя он не узнает меня. Ведь он — мой брат.
— Это был мой муж? — спросила я, хотя всё и так было понятно.
Вот она, тайна замка Флёр. Безумный король, которому меня сосватали. Его прячут от людей, потому что узнав о сумасшествии правителя, его мгновенно лишат трона.
Я нахмурилась, глядя в стену. Но в таком случае, брак недействителен. Консумация не состоялась. Муж безумен и это от меня скрыли. А значит, можно заявить о неисполнении обетов и обмане. Можно стать свободной безо всяких юридических ухищрений. Но есть еще кое-что…
— Вы пришли туда не к брату, — сказала я и резко повернулась лицом к рыцарю. — Вы звали не его. Вы звали меня.
Рэндел поднялся и сделал шаг ко мне. Потом еще шаг, еще — и уже стоял на расстоянии вытянутой руки, даже ближе.
— Ты такая красивая, — сказал он, лихорадочно блестя глазами, и теперь очень напоминал сумасшедшего. — Ты смелая, и ты — как огонь. Я совсем больной от тебя. Я грешу с тобой каждую ночь… в своих мыслях…
Он поднял руку — левую, и коснулся ладонью моей щеки, а большим пальцем провел по моим губам.
— И ты опять меня соблазняешь… — рука его скользнула ниже, почертив кончиками пальцев по моей шее, и еще ниже — к груди, которую не скрывали лохмотья разорванной рубашки.
Но я не сделала попытки прикрыться, только смотрела, не отрываясь, на кольцо и пряжку, висевшие у него на шее.
— Если ты сейчас меня не остановишь… — произнес Рэндел шепотом, а сам отвел края моей рубашки, и я чувствовала тепло его кожи — еще немного и он накроет ладонью мою грудь.
Все это напоминало королевский суд, когда после приговора Альфреда мы с Рэнделом вот так же стояли друг против друга, и он целовал меня. И ласкал.
— А если не остановлю? — спросила я тоже шепотом, а потом привстала на цыпочки, обхватила мужчину за шею двумя руками и поцеловала в губы.
Наверное, в тот момент я тоже сошла с ума. Стала такой же безумной, как звери в чаще леса. Прижимаясь грудью к обнаженной груди Рэндела, я целовала его с таким жаром, словно хотела выпить его душу — всю, без остатка.
В мгновение ока мы оказались на постели, и Рэндел распахнул полы моего халата, покрывая поцелуями мои шею и грудь. Я позволяла ему делать это со мной, и сама ласкала его плечи, спину, затылок, выгибаясь ему навстречу.
Как будто кровь закипела в жилах, как будто солнце зажглось в груди — сейчас я сгорала, сгорала от колдовского огня, но знала, что это колдовство — не от заклинаний. И никакие заклинания от него не избавят.
Я заставила Рэндела оторваться от меня и посмотреть в глаза, и сказала:
— Брак недействителен, потому что мой муж безумен.
Он кивал в ответ на каждое мое слово, но я сомневалась, доходит ли до него их смысл.
— Ты понимаешь? — спросила я, пока он жадно шарил руками по моему телу.
— Не мучай меня… — выдохнул он. — Я сделаю все, что скажешь… Только не мучай…
— Не буду, — пообещала я и погладила его по щеке, а он схватил мою руку и начал целовать в ладонь. — Это значит, что я — свободна, и хочу стать только твоей.
Я ждала, что после этого произойдет буря, взрыв, что после этого мы оба окончательно потеряем разум и уступим любви и страсти, но Рэндел вдруг замер, а потом с проклятьем скатился с меня. Перевернувшись на спину, он лежал, закрыв лицо сгибом локтя, и тяжело дыша.
— Рэндел? — позвала я, поворачиваясь на бок и приподнимаясь. — Что случилось? — я погладила рыцаря по груди, но он тут же вскочил и отступил к стене, взъерошив волосы.
— Я спятил, — пробормотал он. — Я точно спятил…
В эту ночь все происходило быстро. Только что я горела от любви, и вот уже — пылаю гневом.
— Спятил? — процедила я сквозь зубы. — Только не начинай опять про долг и честь!
— Ты — жена моего брата и короля! — он посмотрел на меня почти с ненавистью, и я швырнула в него подушкой, потому что не могла сдерживаться.
— Жена?! — воскликнула я, вскакивая с постели и набрасываясь на него с кулаками. — Жена вот этого зверя, которого вы держите в клетке?! А ты все знал и молчал! И сейчас струсил! Ты трус, Рэндел Эдейл! Жалкий трус!
Он перехватил меня за запястья и прижал к себе. Я пыталась укусить его, но он накрыл мои губы своими, и я почти повисла в его руках, опять отдаваясь сладости поцелуя. Мы снова упали на кровать, и Рэндел, привстав надо мной, схватился за поясной ремень.
— Значит, трус?! — волосы упали ему на лицо, и взгляд был страшный, но я ничуть не испугалась.
— Докажи, что ошибаюсь, — подначила я его.
— Ведьма!.. — только и сказал он, наклоняясь ко мне.
Я обняла его, притягивая к себе, но тут оконные ставни задрожали от страшного удара, а потом раздался злой женский смех.
— Что это? — Рэндел попытался подняться, но я его не отпустила. — Что это?! — повторил он, ошарашено.
— Леди Манила бесится, — ответила я, едва сдерживая ярость, потому что поняла, что волшебной ночи не будет.
— Леди Манила?! Но как…
— Такая же ведьмачка, как и ее братец, — объяснила я, всё еще не выпуская Рэндела из объятий. — Она прилетала накануне и любезно предложила мне стать соучастницей в ее извращенных распутствах. Я отказалась.
— Что?..
— Честное слово, до тебя доходит долго. Как до полена. Еще немного — и я поверю, что сухое дерево на твоем гербе — это вовсе не от геройства.
