На самом же деле, синяк сэра Эрика не давал мне покоя. Неужели это — подарок от сэра Эдейла? Этот господин еще и буйный пьяница? Я не отказалась бы найти в брате короля еще пару-тройку пороков и недостатков, но сэр Раскел что-то шепнул Эрику, указывая на меня, и юный рыцарь с готовностью подошел к нашим креслам.
— Отец спрашивает, понравились ли вам подарки, леди, — любезно обратился он ко мне.
— Понравились, благодарю, — ответила я чинно, понимая, что нельзя выказывать ни пренебрежения, ни особого восторга. Меня не учили этикету и светской беседе, но от сестер я кое-что узнала, и теперь была рада, что не ударю в грязь лицом. Леди должна воспринимать все так, словно жизнь идет мимо нее.
— А что понравилось больше всего? — продолжал учтивую беседу Эрик.
— Книги! — выпалила Стелла.
— Лошадь! — сказала я одновременно с ней.
Эрик засмеялся, и мы со Стеллой тоже позволили себе улыбнуться, а Ольрун только нахмурилась, но на нее уже никто не обращал внимания.
— Хорошо, что вы подошли, хочу кое о чем вас попросить, — я благожелательно рассматривала юношу, и он с готовностью подался вперед, показывая, что исполнит любой приказ быстро и с радостью. — Возьмите вон то блюдо с изюмом и инжиром, — показала я, и присядьте рядом с нами.
Взяв блюдо с лакомствами, Эрик сел на скамеечку у моих ног, и мы со Стеллой с удовольствием стали по очереди таскать сладкие виноградные ягоды.
— Почему у сэра Эдейла на гербе — сухое дерево? — спросила я. — Ведь герб Норсдейла — нападающий волк. Разве у братьев не один отец?
— Один, — несколько смущенно признался Эрик. — Только сэр Эдейл, с вашего позволения, никогда не носил фамилию Сомарецов.
Я забыла про изюм, услышав это. Ольрун заметно оживилась и придвинулась ближе, чтобы не пропустить ни слова.
— Хотите сказать… — начала я.
— Сэр Эдейл — незаконнорожденный, — подтвердил мои догадки Эрик. — Хотя и старший. Его матерью была леди Леттис, фрейлина покойной королевы Глорианды, матушки короля Альфреда. Покойный милорд Сомарец так и не признал его, но когда сэр Эдейл в битве при Гамельшире заслонил короля Альфреда от стрелы в упор, то был пожалован фамилией и получил герб. И теперь сухое дерево, где все это произошло, будет украшать герб Эдейлов до скончания веков, чтобы напоминать о верности и чести.
— Как поэтично! — восхитилась я. — Наверное, сэр Эдейл в восторге, что он является примером верности и чести.
— Поэтично? Хм… — казалось, Эрик был озадачен. — Да, можно и так сказать, леди. Тогда же милорд Чедфлер прозвал сэра Эдейла «Рука-в-несчастье», в знак того, что в беде он всегда приходит на помощь.
— Какой чудесный и самоотверженный человек, — продолжила я восторги и не удержалась, чтобы не посмотреть на сэра Эдейла. Тот, словно чувствуя, что разговор коснулся его персоны, посматривал в нашу сторону искоса и с подозрением.
— Рэндел такой, — признал Эрик, почесав припухшую скулу.
— Именно этот замечательный человек наградил вас этим украшением? — спросила я, понизив голос и коснувшись указательным пальцем уголка своего левого глаза.
Эрик покраснел так отчаянно, что мне стало его жалко.
— Просто недоразумение, — пробормотал он.
— Вы уверены, что это — именно оно? — спросила я с вежливым участием.
Наши взгляды встретились, и я увидела в глазах юного рыцаря неприкрытое восхищение — так смотрел на меня только Вильям. Лицо Эрика дрогнуло, и он произнес — хрипло, как будто не своим голосом:
— Знаете, миледи…
— Годвинсон! — крикнул вдруг через весь зал сэр Эдейл, хлопнув по столешнице ладонью — будто грозил собаке. Эрик вздрогнул, потупился и поспешно вскочил.
— Лучше я вернусь к отцу, — сказал он таким тоном, словно испытывал немыслимые страдания, и метнулся к столу баллиштейнцев.
— Сэр Эдейл такой грозный, — сказала Стелла, взяв меня за руку. — Я не рассказала тебе про вторую книгу, Кирия. Там описывается…
Я слушала Стеллу вполуха. Вернее, совсем не слушала. Потому что все мое внимание было обращено на северных рыцарей. Эрик и в самом деле подбежал к столу понурясь, как провинившийся пес, знающий, что сейчас его ждет заслуженное наказание. Он сел рядом с отцом, и сэр Раскел тут же придвинулся к нему, что-то строго выговаривая.
Рэндел Эдейл не сказал Эрику ни слова, и когда слуга хотел подлить вина в его бокал, только мрачно мотнул головой, отказываясь.
«Похоже, господин рыцарь вчера и в самом деле перебрал фалернского, — подумала я со злорадством. — Чем же так разозлил его Эрик?».
К нам подплыла мачеха — она самолично разносила сладости, угощая гостей. На ней были новые украшения — я не видела их раньше. Плоское ожерелье в три ряда, с тремя крупными рубинами — ограненными «розой», и в самом большом внутри виднелась синяя шестилучевая звезда. Очень красивые и редкие камни. Почти бесценные.
— Завтра состоится оглашение о вашем замужестве, леди Кирия, — сказала леди Готшем, предлагая мне взять с блюда сладкий пирожок. — Сегодня вам надо лечь пораньше, чтобы завтра в церкви не было девушки красивее вас. Сэр Эдейл уже написал письмо королю, что ваше согласие получено, и скоро в Баллиштейне появится королева. Завтра ваш отец подпишет брачный договор, и мы сразу же отправим письмо по назначению. И вы будете почти королевой.
— Благодарю, — я взяла пирожок, но не смогла откусить ни кусочка.
Вроде бы, мачеха в кои-то времена сказала мне что-то хорошее, но от ее слов на душе стало гадко. Я с трудом дождалась, пока отец позволил нам уйти. Мачеха на прощанье нежно расцеловала меня и посоветовала сразу же лечь спать, чтобы цвет лица был нежнее, я кивнула, но про себя решила, что спать сейчас же точно не лягу. Больше всего мне хотелось остаться одной, но Стелла прилипла, как конфетка из патоки. Я потратила полчаса, чтобы отделаться от нее, а потом обманула бдительную Эдит, что собираюсь сбегать в конюшню, проведать Бальди.
Горничная отпустила меня, скрепя сердце, и я, лишь оказавшись в коридоре, припустила до большого зала. Остановившись у дверей, я прислушалась. Мужчины, оставшись без женской компании, чувствовали себя превосходно. Менестрель пел какую-то пошлую песенку — всю из намеков, из которых я поняла только половину, а мои сестры не поняли бы и вовсе ничего. Отец хохотал во все горло, и к его смеху присоединился смех сэра Ёргена. Смех этого господина рыцаря, как я уже успела заметить, можно было легко спутать с ржанием жеребца.
Значит, баллиштейнцы еще пируют. Вот и пусть развлекаются.
Теперь я поспешила в то крыло, где отец приказал разместить гостей. Ведь сэр Эдейл уже написал письмо своему брату…
Что получил ту невесту, которую нагадала фея Флёр-де-Фарин. Хотелось бы мне взглянуть на это письмо.
Баллиштейнцев поселили в тех комнатах, что располагались рядом с библиотекой, и я мигом придумала план. Конечно, никто не позволит мне зайти в комнату, где поселились мужчины, но никто не может помешать королевской дочери взять книгу, чтобы развлечься чтением.
