Непонятные вещи придвинулись ещё ближе. Джек не стал бы возражать, если бы они не показывались ему вовсе. Все они были очень странные, страннее Вымысла, и гораздо страшнее.
С виду они были как бы кусками разных людей. У некоторых имелись рты: одни из них громко жевали жвачку, другие курили вонючие сигареты – они-то и мерцали красными точками, а ещё издавали противный запах. Были здесь носы, уши, одинокий палец с обкусанным до самого мяса ногтем, несколько липких лужиц, на которые и смотреть-то было противно, парочка кулаков, которые грозно молотили по земле, будто только и дожидались возможности кого-нибудь отдубасить.
– Ты всё ещё здесь, Обжорная Сладкоежка? – обратился Компас к самому большому рту. – Я думал, ты к Рождеству домой вернёшься. Выходит, твой хозяин не передумал?
– Это только вопрос времени! – ответил рот, обнажая гнилые пеньки вместо зубов. – Вокруг него сейчас сплошные конфетки-шоколадки. Наверняка сломается и начнёт их снова жевать.
– Минуточку, – прозвучал у Джека за спиной на удивление знакомый голос. – Кажется, вас двоих я знаю.
Сердце Джека так и подпрыгнуло. Пусть он страшно на неё злился, пусть она выбросила Пока из машины, он в жизни ещё так не радовался, услышав этот голос. Он был частью дома и Страны Живых, и прямо сейчас Джек помнил только одно: как она была к нему добра в те времена, когда он был маленьким и потерянным!
– Холли! – крикнул он и резко повернулся.
Но никакой Холли там не было. Вместо неё перед ним стоял кулак размером с него самого.
– Странное дело, – произнёс кулак голосом Холли.
– Чего там, Вредина? – осведомилось коварным голосом огромное ухо и подползло поближе. – Ох, как я люблю слушать всякие гадости!
– Я здесь потому, что выбросила из машины его поросёнка, – пояснила Вредина голосом Холли. – А вид у тебя вроде знакомый, потому что…
– Он – фигурка из фильма! – торопливо перебил Рождественский Поросёнок. – Парнишка в пижаме, повелитель снов!
– И у него есть собственный мультик! – пискнул Голубой Зайчик.
Дурные привычки заржали.
– Наверняка сущая ерунда, – высказалась Обжорная Сладкоежка.
– Поэтому его никто и не ищет, – встряла Ковырялка.
– Да уж вы-то бы помолчали! – заметил Рождественский Поросёнок. – От вас хозяева были только рады избавиться!
– Меня хозяйка не сегодня-завтра заберёт обратно, – проворчала Вредина. – Мы с ней очень дружили. И я ей нужна.
– Зачем ты ей нужна? – поинтересовался Джек.
– А затем, придурок, что со мною ей жить проще, – ответила Вредина. – Мама её мечтает, чтобы она выступила на Олимпиаде. А беда-то в том, что Холли гимнастика страшно надоела. Она хочет заниматься музыкой. Думает, что вот папа наверняка бы всё понял, но её папу украла новая мачеха. Вот и отыграюсь я на сводном братце – понятно? У него-то есть всё: отличная мама, Холлин папа, никто его не заставляет завоёвывать медали, никто не ругает, если что-то не получилось… надо его как следует наказать… поэтому-то я и выбросила его дурацкого поросёнка из машины…
Джек удивился. Он понятия не имел, что Холли считает его счастливчиком.
– Вот только сейчас Холли очень, очень стыдно… Она меня бросила и сказала, что никогда больше не будет мальчика обижать. Да только всё равно будет…
– Точно будет, точно будет, – поддакнуло Ухо своим противным, сквалыжным голосом. – Моя хозяйка точно такая же. Её застукали, когда она читала дневник сестры. Она поклялась, что больше не будет подслушивать и подглядывать – ну и как ей теперь выведывать чужие секреты? А секреты такая интересная штука! Я больше всего на свете люблю секреты. Кому рассказать отличный секрет, который я сегодня услышало, когда болталось на задворках Ой-Да-Где-Же?
Все дурные привычки захотели услышать секрет.
– Сижу я в кустах на краю Пустоши, – начало Ухо. – Самое подходящее место, чтобы подслушивать, потому что там ходят патрули регулировщиков, чтобы какой Лишний не пробрался с Пустоши на гору.
– Суть давай говори! – рявкнула на него Вредина.
– Так вот, рассуждали они про парочку сбежавших вещей, – продолжило Ухо. – Вещей, которые здесь, в Стране Потерь, совсем не на месте. Хотите знать, что за вещи?
– И что? – спросили сразу несколько ртов.
– Плюшевый Поросёнок и фигурка из фильма! – выпалило Ухо. – В точности как…
Но тут по Пустоши раскатилось оглушительное БУМ. Земля содрогнулась, дурные привычки заверещали.
– Началась охота! – с азартом выкрикнул Компас. – Потерях! Вы, четверо, держитесь рядом со мной. БЕЖИМ!
35. Потерях
Компас покатился быстро-быстро, дурные привычки, вереща, бросились врассыпную и исчезли в темноте, а вслед за ними сорвались с места и Зайчик со Сломанным Ангелом. Джека же обуял такой ужас, что он встал как вкопанный.
В небе над Пустошью появились два гигантских белых прожектора, они стремительно приближались. Два луча обшаривали землю, освещая разбегавшиеся во все стороны вещи – они очертя голову улепётывали от Потеряха. Прожекторы на самом деле были его глазами, они покачивались над заснеженной равниной, когда Потерях поворачивал гигантскую голову из стороны в сторону. Роста он был такого, что Джек слышал, как голова его скребёт по деревянному небу. Глаза его слепили, отыскивая, кого бы съесть.
Трудно было сказать, кто он такой: человек-гигант или робот. Шагал он не на ногах, а на стальных штырях, будто двуногий паук. Тело, руки и ноги были покрыты миллионами миллионов сломанных вещей – все эти шестерёнки, пружинки, ручки, антенны, пуговицы, крышки и прочие обломки того, что он разодрал и слопал, так на нём и блестели.
Потерях издал душераздирающий вопль, от которого земля содрогнулась, а валуны рассыпались в прах. В его вое слышались одновременно и ярость, и отчаяние, как будто он потерял что-то бесконечно ему дорогое и теперь не отыщет уже никогда-никогда.
А потом он нагнулся.
Огромная рука – пальцы напоминали стальные грабли – протянулась по Пустоши, загребая спасавшиеся бегством вещи. До Джека доносились их крики. Потерях поднял их в воздух и стал осматривать в свете своих безжалостных глаз.
– Джек, ХОДУ! – крикнул Рождественский Поросёнок, схватил Джека за руку и потащил прочь, потому что Потерях нагнулся снова.
Гигантские стальные пальцы вновь пролетели мимо, причём так близко от Джека, что он успел заметить на их кончиках зазубрины, покрытые слоем стекла.
Джек не мешал Рождественскому Поросёнку тащить его по Пустоши, но ноги у него стали ватными от ужаса, и он всё время оступался. Глаза-прожекторы Потеряха вращались совсем рядом. Джека замутило, закружилась голова, он перестал разбирать дорогу. В одном он был уверен: вот сейчас стальная рука Потеряха сомкнётся и дёрнет его вверх.
