И тут Книжица, вместо того чтобы опечалиться, вдруг заливисто расхохоталась.
– Пока тут явно нет, – прошептал Джек Рождественскому Поросёнку. – Он никак не может быть там, где вещи радуются, что огорчили своих хозяев.
А потом Джек чуть не подскочил, потому что у самого его уха раздался голос:
– Ты после поймёшь, как у нас тут всё движется:
Не все мы такие, как жуткая Книжица.
Джек обернулся. К экскурсии присоединился мятый листок бумаги с закорючками в форме губ и глаз.
Когда они снова зашагали вперёд, Джек поинтересовался:
– А вы кто?
– Поэмою зовусь. К строке строка. —
Листочек слегка расправился, чтобы показать начертанные на нём слова: —
Так и слетают рифмы с языка.
– А, – понял Джек. – А вы тоже здесь недавно?
– Я тут давно, но было недосуг
Экскурсию послушать, милый друг.
И вот – пришла. И поплачусь я всё же,
Ведь Книжица меня терпеть не может.
– Почему это она вас не может терпеть? – удивился Джек.
– Двуличье душу взяло ей в кольцо,
О чём лишь я ей говорю в лицо.
И верно, тут Книжица, как раз остановившаяся перед зданием с небольшой часовой башенкой и двустворчатой дверью из полированного дерева, в очередной раз повернулась к экскурсантам и сразу разглядела Поэму в дальних рядах.
– Поэма! – воскликнула она. – Ты ступай, милочка, ступай! Мэр же тебе сказал, чтобы ты на мои экскурсии больше ни ногой!
– Прости, мой цветик, я совсем забыла, —
произнесла Поэма, подмигнув Джеку. —
Напомнить мне про это очень мило.
Поэма отошла.
Книжица вновь прилепила на цветастое лицо приветливую улыбку и продолжила:
– Полезный совет новоприбывшим: не водите знакомств с Поэмой – она не в себе, совсем не в себе. А соседушка её и того хуже. Я уже давно воюю за то, чтобы обоих отрегулировали и отправили в Утиль, но пока безуспешно. Ну, я сейчас постучу в дверь ратуши, и, если нам очень повезёт, милочка мэр покажет нам…
Постучать Книжица не успела: из двустворчатой двери выскочила квадратная тёрка для сыра в маленькой чёрной треуголке мэра и едва не сбила Книжицу с ног. Следом высыпала целая толпа регулировщиков – не совсем таких, как прежние. Все – в чёрных балаклавах, с привычным знаком «Р» на лбу. Хотя лиц их, почитай, было не видно, что это за вещи, разобрать удалось. Тут были лупа, аркан и огромный подбитый гвоздями сапог.
– Ой, горе! – шепнул Рождественский Поросёнок. – Это отряд ловцов!
– У нас неприятности! – взревел мэр Сыротёр, потрясая листком бумаги. – Слухи подтвердились! В городе появились вещи, которым здесь не место! Я только что получил их описание: плюшевый поросёнок и фигурка в пижаме из фильма!
27. Мэр Сыротёр
Мэр ещё не успел договорить про пижаму, а Рождественский Поросёнок уже схватил Джека за руку и потащил в переулок. Спрятаться можно было только в одном месте: Рождественский Поросёнок сдёрнул крышку с блестящего серебристого мусорного бака, украшенного гербом мэра. Они с Джеком запрыгнули в бак и пристроили крышку у себя над головами. Джек так перепугался, что не сразу заметил, до чего в мусорном баке чисто: судя по всему, в Ой-Да-Где-Же мусорные баки начищали не только снаружи, но и изнутри.
– Спокойствие, спокойствие! – долетел до них вопль мэра, поскольку в ответ на его слова толпа громко загомонила. Когда воцарилось молчание, мэр продолжил: – А теперь слушайте! Поросёнок с фигуркой нарушили закон, а когда кто-то нарушает закон, у Потеряха появляется повод нарушить его в ответ! Ровно десять лет тому назад Потерях налетел на Ой-Да-Где-Же, посшибал фасады домов, посбивал с них крыши… Но больше, пока я тут за главного, такое не повторится!
– А п-почему он в тот раз примчался? – раздался перепуганный голосок – Джек опознал Коробочку.
– Потому что последний мэр нарушила закон! – возгласил Сыротёр. – Была Портновскими Ножницами, а звалась Портнихой! Очень жалела Лишних, вот и позволила нескольким из них просочиться сюда с Пустоши и спрятаться у нас на чердаках. Это дошло до Потеряха, вот он сюда и явился – и давай крушить дома! Перехватал всех Лишних и съел, заодно с ними и парочку вещей, которые ровно ни в чём не провинились. А под конец – цап Портниху, уволок к себе в логово. Как же она кричала! Больше мы её не видели! Тогда я и стал мэром, – проревел Сыротёр, – и с тех самых пор закон у нас ещё не нарушали! Раз в неделю мы с регулировщиками тщательно прочёсываем весь город, дабы убедиться, что в нём нет вещей, которые не на месте! Так, а теперь все по домам, попусту не шляться! Книжица покажет новеньким, где они будут жить. И чтобы все тихо сидели, пока я не скомандую, что можно выходить!
Джек с Рождественским Поросёнком так и замерли в баке (там было очень тесно) и слушали, как расходится толпа.
– А если Золотые Часы донесут, что видели нас? – прошептал Джек. – Или Поэма? Или Коробочка?
– Тогда мы влипли, – шепнул Рождественский Поросёнок в ответ. – Вот только на вид все они добрые вещи. Может, и не донесут.
Через несколько минут топот расходившихся вещей стих. Остались только голоса мэра и членов отряда ловцов.
– В центр города соваться они не дураки, – уверенно произнёс мэр. – Предлагаю разделиться и начать с окраин.
Ловцы согласились, стало слышно, как они удаляются, выкликая других регулировщиков на поиски. Больше всего шуму было от сапога, потому что гвозди зловеще лязгали на каждом шагу.
– Имя сапога – Хрясь, – прошептал Рождественский Поросёнок Джеку. – Мне про него рассказывал один из твоих носков. Любимчик Потеряха. Хрясю разрешено, если поймает какую вещь, давить её каблуком. После этого, даже если её и находят, такая изувеченная она уже никому не нужна.
Джек отчасти пожалел, что Рождественский Поросёнок поделился с ним этими сведениями.
– Помнишь, что начали говорить Часы, прежде чем их перебила Книжица? – продолжал Рождественский Поросёнок.
– Да, – кивнул Джек. – Они – из третьего города.
– Что вообще-то логично, – подхватил Рождественский Поросёнок, – потому как…
– В Не Там было три двери.
– Точно! – кивнул Поросёнок.
– Выходит, Пок в третьем городе!
