– Жарко по сравнению с теми местами, откуда я родом.
– Что ж, тогда не приезжайте в июле… Выпьете немножко мартини?
– Только чуть-чуть, пожалуйста, – ответила Флора.
Джоэл усмехнулся.
– Прекрати! – прошипела ему Флора, когда они вошли в кухню-столовую с потрясающим видом из окон. – О, как замечательно! – воскликнула Флора, когда они вышли на террасу.
Джоэл задержался в кухне, где Марк готовил мусаку – рубленую баранину по-гречески, – и вкратце рассказал ему о своей новой работе.
Марк серьезно кивал.
– Итак, – произнесла Марша, начиная разговор.
Флора вспомнила то, что она слышала об американцах: что они совершенно не церемонятся, задавая прямые вопросы.
– Значит, ты – та самая.
– Ой, я об этом ничего не знаю, – возразила Флора.
Но ее, конечно, втайне взволновали эти слова – в особенности притом, что она понемножку прихлебывала мартини, невероятно крепкий, но очень вкусный. Она посмотрела на длинные линии автомобильных огней внизу, на парк…
– Ты единственная, кого он привел познакомиться с нами, – сообщила Марша. – А мы его знаем с тех пор, как ему исполнилось одиннадцать лет.
Флора продолжала смотреть вниз.
– И каким он был тогда?
Марша немного подумала:
– Умным. Печальным. Таким замкнутым, что его невозможно было заставить раскрыться. Не уверена, что нашлись бы еще такие же. И что кто-то сумеет заставить его… – Марша оставила висеть в воздухе незаданный вопрос.
– А что случилось… Джоэл мне рассказывал, что вырос под опекой. Но почему? Что произошло? Он никогда об этом не говорил, а мне казалось неправильным спрашивать.
– Я ведь не читала его опекунское дело, – пожала плечами Марша. – Так что я не знаю. Но скажу тебе вот что. Когда другим подопечным исполнялось восемнадцать, Марк официально спрашивал их, хотят ли они найти биологических родителей. – Она отпила немножко из своего бокала. – Но в случае Джоэла он этого вопроса не задал.
– И его так и не усыновили? Не нашлось семьи, которая захотела бы оставить его у себя?
– Система не всегда срабатывает, увы, – покачала головой Марша.
– А как насчет… у вас есть дети?
– Да, – кивнула Марша. – Конечно, мы могли бы усыновить Джоэла. Но в профессиональном смысле это было неприемлемо. И наши собственные тогда были слишком малы. Но мы… мы старались делать для него все, что могли.
– И он очень вам благодарен, – заметила Флора.
Марша чуть заметно скривилась:
– Я вовсе не хочу его благодарности. Мне бы понравилось, если бы он воспринимал нас как нечто само собой разумеющееся, не скрывал свои желания. Я бы предпочла, чтобы нам не пришлось просить его о встречах… – Она посмотрела на Флору. – Но тебе не следует расспрашивать меня. Ты ведь это понимаешь?
Флора кивнула.
– Такова любовь, – продолжила Марша. – Понимать кого-то и быть полностью понятым. Без посторонней помощи.
И Флора молчала, когда они снова вернулись в кухню, где Джоэл и Марк углубились в обсуждение сложностей возможной процедуры импичмента, и обе женщины интуитивно сразу поняли, что это их способ сказать, как они друг друга любят.
Вечер прошел чудесно, Марк и Марша рассказывали об ужасной поездке в Италию, – в программу тура, похоже, сознательно включили самые безумные отели. Еще говорили о том, что Марк отказался уйти на пенсию, подчеркнув, что половина тех людей, которых он знает, несчастны из-за того, что потеряли цель в жизни, к тому же он любил свое дело. Марша рассказывала о курсах интерьерного дизайна и о том, что их посещали какие-то несуразные женщины. Джоэл, как обычно, говорил мало, но смеялся вовремя, и никто из хозяев не сделал того, чего Флора боялась больше всего: не стал расспрашивать молодую пару об их планах на будущее или о том, куда они собираются.
В половине одиннадцатого Флора, потерявшаяся во временных поясах, невольно зевнула, и Марк тут же встал, чтобы проводить гостей. Джоэл сперва заглянул в ванную комнату, а потом они ушли и оба думали, что все прошло прекрасно, как и следовало ожидать. Флора заснула в машине, прислонившись к Джоэлу, но в ее ушах продолжали звучать слова Марши. И она, кивая в ответ, поклялась, что сделает это: поймет Джоэла до конца.
Глава 22
Флора старалась держаться беззаботно, но это было совершенно ей не по силам. Она сидела на огромной кровати, все еще глядя на потрясающий вид, и гадала, не устают ли от него люди, живущие здесь, а заодно думала, появились ли уже на свет ягнята у Пола Макбета, и надеялась, что не пропустит первые дни их появления на молодой травке. Флора уже с нетерпением ждала возвращения домой завтра. Ей хотелось, чтобы Джоэл полетел с ней. Она наблюдала за тем, как он развязывает галстук, и вдруг он показался ей таким одиноким в тусклом свете спальни, что она подошла к нему и обняла.
– Значит, они тебя знали еще ребенком, – проговорила она. – И каким ты был?
– Не знаю, – пожал плечами Джоэл. – В этом и проблема с психотерапевтами. Они никогда не представляют тебе годовой отчет.
– А тебе нравилось быть ребенком?
Джоэл напрягся.
– Не слишком, – ответил он.
И тут же быстро повернулся к Флоре, крепко прижал ее к себе и заглянул ей в глаза.
– Последняя ночь в Нью-Йорке, – сказал он. – Пусть она запомнится.
В воскресенье он проснулся рано, а Флора уже сидела рядом, обхватив руками колени, и наблюдала за ним. Она сказала ему, что приезжают дети Сайфа, и была вознаграждена его радостью при этой вести и тем, что он был озабочен их состоянием. Флора легла, плохо изображая небрежность.
– Значит, ты рос в основном в Нью-Йорке?
Джоэл посмотрел на нее:
– Почему ты спрашиваешь?
– Просто интересно, – ответила Флора. – Наверное, это нормально – хотеть знать?
– Ну да, – пожал плечами Джоэл. – Тут и там.
– Это ты уже говорил.
Джоэл снова присмотрелся к ней, его темные глаза не мигали.
– Я тебе рассказывал о своем детстве.
– Нет, – возразила Флора, ненавидя себя за то, что это выглядит как приставание. – Ты говорил, что вырос под опекой. Но никаких деталей.
– Да просто нечего больше говорить, – отмахнулся Джоэл, посмотрев на часы. – Я был приемным, временным. Перебирался из семьи в семью. Потом вырвался и попал в интернат. Ладно, мне нужно бежать.
– А ты… ты знаешь, что случилось с твоими родителями? – осторожно спросила Флора.
Лицо Джоэла тут же потеряло какое-либо выражение.
– Мне нужно идти, – повторил он.
Флора в тревоге огляделась вокруг:
