На столе лежал выдранный из подрамника холст явно скандинавской школы конца XIX века, на котором был изображен мужчина с допотопной гирей в руке, действительно чем-то напоминавший одного из бурлаков. В основном пегим цветом волос. Внизу красным была выведена подпись «Илья Репин». Кстати, довольно неплохо. Около картины с обрезанными краями (оригинальную подпись какого-нибудь норвежца нужно было купировать за ненадобностью) лежала «экспертиза»: «На шедевре И. Ефимовича Репина изображена модель для его великого полотна «Бурлаки на Волге – Донском канале». Из семьи великого князя Константина. Музейная заинтересованность чувствуется». Подпись (неразборчиво) и дата (совсем неразборчиво). И приписка от руки: «Продается за полцены. Сегодня – триста тысяч долларов. Потому что срочно». Авторство экспертизы должно было принадлежать какому-нибудь зулусу, окончившему два класса киргизской школы в Туркмении. Другого человека я представить себе не мог, хотя почерк был Толика Кацмана. Рядом на кресле лежало потертое маленькое эмалированное яйцо-подвеска красно-желтого цвета с синими вкраплениями. Искать надпись «made in Faberge» мне не хотелось, и я положил яйцо обратно на прежнее место. Если провенанс живописи был прозрачен (купили долларов за двести это безобразие у старьевщика, обрезали подпись, написали новую и продают немного дороже, за триста тысяч), то откуда взялось яйцо, было непонятно.
Еще было совсем неясно, куда делась в этой огромной квартире Машка. Вислоухая сладкая морда нашлась в спальне в процессе грызни какой-то коробочки. Знаете ли вы, как достать содержимое из пасти бульдога? Очень просто. Одной рукой зажимается кожаный черный нос, пасть открывается, и содержимое извлекается второй рукой. Экзекуция была проведена, и, к своему ужасу, я увидел, что Маша изгрызла найденную где-то коробку со снотворным. Я схватил таблетки и бросился звонить знакомому ветеринару. Оказалось, что Машуня выгрызла только две маленькие таблетки из всей пачки. «Опасности нет, – сказал ветеринар. – Если б ваша собака съела больше восьми, тогда надо было бы немедленно делать промывание и ставить капельницу. А так – поспит немного и все». И действительно, через сорок минут в комнате зазвенели бокалы: Маша храпела и наверняка смотрела собачьи сны княжества Монако. Я почитал, посмотрел телевизор, поговорил с Леной по телефону и, усталый, пошел спать.
В восемь утра несостоявшаяся Мэрилин Монро продолжала выпускать рулады. Я разбудил любимую собаку, с трудом, как пьяную моську, повел ее на улицу, но результата не добился. Маша долго писала, но на большее в княжестве не решилась, хотя очень хотела. Вернувшись домой, толстуха попила, поела и тут же плюхнулась на подушки того же дивана досыпать.
Вечером пришли немецкие идиоты. Они долго вертели яйцо и картину в руках и постоянно повторяли: «Зер шен», «Вундербах». В конце концов покупатели предложили двести тысяч за оба шедевра. Согласно инструкции, полученной от Толика, все, что было выше пяти тысяч, становилось подарком от Всевышнего. Когда коновалы начали отсчитывать деньги, я понял, что меня скоро посадят, и, собрав в кулак все знания языков Гете и Шолом-Алейхема (благо они похожи), сказал:
– Хер Мюллер! Дас гешефт ист ништ гут. Май фрейнд кунст ист дрек мит пфейфер. Полное говно, короче. Зи зинд нихт конченый поц. Или все-таки поц? Уёбен зе битте Кельн цурюк! Причем шнель! Ферштейн, животное?
Для безграмотных переведу: «Я не считаю, что это хорошая сделка. Шедевры искусства, предлагаемые моим другом, как бы это сказать, с душком. Вы же умный человек. Или нет? Думаю, что у себя на родине вы найдете вещи не хуже».
Ночью, когда все заснули, я снова повел собаку в туалет на набережную. Маша кряхтела, тужилась, но не какала.
Позвонил Толик, которому я рассказал, что немцы ничего не купили, а я завтра ухожу в гостиницу, так как приезжает Лена. Толик ответил, что еще будет звонить и грустно разъединился. Потом я сделал звонок ветеринару и рассказал про Машин запор. Врач объяснил, что такая реакция собачьего организма вполне возможна от двухсуточного беспробудного спанья или стресса. Он посоветовал купить глицериновую клизму и очистить кишечник дорогого мне существа от излишних материалов. Все необходимое я приобрел в ближайшей аптеке, но выводить собаку было опасно: консьерж не спал. Я сложил вещи в чемодан для утренней эвакуации в гостиницу Metropol и отложил клизму до утра.
В девять пятнадцать я выловил Машу и перевернул ее попой вверх. Такой наглости от своего обожаемого хозяина дочь Альбиона никак не ожидала и поэтому сопротивления не оказывала. «Мало ли для чего понадобилась шефу пенетрация в мой зад», – читалось в глазах Марии. Улучив минуту, я ввел Машке в анус клизму и нажал на грушу с глицерином. Маша не шевелилась, до конца не понимая, что инородное тело у нее в жопе – это вообще-то очень хорошо, модно и для ее же блага. Последние капли глицеринового состава входили под обрезанный хвост, когда зазвонил телефон. Я снял трубку в полной уверенности, что это Толик, но ошибся. Звонил придурок Моня, хозяин квартиры.
– Ну шоооо? – придурок гнусавил, растягивая слова, как на эспандере. – Были антисемитыыыы? Ты уже выработал у них комплекс, и они в искупленииии всеее икупилииии?
– Они ничего не купили. Репин с твоим бурлаком в фитнесе просто чудовищен. А яйцо?! Лучше бы Толик оторвал от себя что-нибудь другое, натуральное, настоящее.
В этот момент я увидел, что Маша как-то нервно на меня смотрит.
– Какой фитнес? Какое яйцо? Там был потрясающий этюд Репина к работе Серова «Переход Суворова через границу Швейцарии».
– Послушай, мне некогда. Толик меня попросил – я сделал. Я должен идти. Вы оба мне надоели.
– Даааа ты пониииимаешь, что сделал этот дегенерат? Он оставил тебя в квартире, забитой антиком, и попытался всучить им свое фуфло, которое у меня висело уже два года! Моему клиенту! Вместо того фуфла, которое мое личное!
Бедная собака начала крутиться юлой на одном месте, слегка повизгивая. Маша была хорошо воспитанной интеллигентной английской сукой и практически никогда не лаяла, не скулила и делала свои дела только на улице. Но в этот суровый час собачьих испытаний интеллигентность и воспитание Марии Ричардовны могли отступить в силу глицериновых обстоятельств.
– Извини, я должен бежать. Иначе весь твой сраный новодел утонет в говне.
– Шо воообще происходит в моей квартире? Я и так полгода не плачу за нее аренду.
Машка уже дрожала всем телом и тащила меня за брючину к выходу.
– Так ты мне скажешь, шо там случилось? Я уже вернусь через два дня…
Я бросил трубку на рычаг, надел на собаку ошейник, и мы помчались к выходу.
…Он очень медленно шел вверх на седьмой этаж, этот маленький лифтчик. И назад скорости этот проклятый лифт не прибавил.
Маша стояла лицом ко мне, дрожащей попой к дверям и тряслась уже всем телом. Более грустных и одновременно умоляющих глаз я в своей жизни никогда больше не видел. Где-то на третьем этаже она приняла позу, которую преподавательница йоги называла «собака головой вниз», и в этой позе застыла изваянием.
