Отчаянные парни выехали из города и двинули по ночной практически сельской дороге.
– Мы едем к М-Мадо. Он из индейцев. Человек н-немногословный. Главное, говори ему п-п-правду. Он видит насквозь, и если ему в-врут, это обычно плохо зак-к-к-к-анчивается.
Карлос обнаружил первые признаки страха. Степа их тут же удвоил и понял, что вот она – проверка на мужественность. И на честность.
Они зашли в странный дом. Огромная комната, лампочка Ильича, стол. На нем кокаин в россыпь или в упаковках всех возможных форм. За столом Мадо.
Ему было за пятьдесят. Грузноватый, но исключительно мощный. Медвежьи ладони тем не менее казались чуть ли не женскими: что-то в них было заботливое. А вот глаза… Они выжигали все на что смотрели. Мадо встал из-за стола и как-то неумолимо прижал Степу взглядом к стене. Он говорил очень медленно и начал со штампа, напомнив Степе плохое кино.
– Ну здравствуй, гринго.
– Здравствуйте. Спасибо, что…
Степа не понимал, за что сказать спасибо, но мама так учила.
– Очень рад знакомству.
– А почему ты рад знакомству?
Мадо говорил на ломаном, но предельно понятном каждому живому существу английском языке. В его речи не было ни единого лишнего суффикса. Слова вылезали из горла медленно и беспощадно.
Степу как будто обвивала анаконда. Ему даже стало немного тяжело дышать. Он подумал, что может и приступ хватить на нервной почве, хорошо, что ингалятор был с ним. А Мадо продолжал:
– Не надо быть вежливым. Ты лучше ответь на вопрос. А как ты перевезешь кокаин в Россию? Мне не нужны детали, но просто, по какому каналу?
Степа сглотнул, в горле пересохло, он продребезжал:
– Я не собираюсь везти его в Россию. Вы что. Зачем?
– А что ты с ним будешь делать?
– Мы хотели с друзьями хорошо п-провести время. – Посмотрев на Карлоса, Степа сам стал заикаться.
– И сколько у тебя друзей? – в змеиных глазах Мадо сверкнуло что-то человеческое.
– Четверо.
– И как долго вы собираетесь хорошо проводить время?
– Три дня до отъезда.
Мадо подошел ближе. Голос стал ртутным.
Степа почувствовал, что сейчас кислород перестанет входить в легкие.
– Тебя предупреждали, что меня не надо обманывать и что за ложь я делаю людям очень больно?
Степе стало очень больно даже от тембра голоса. Он процедил:
– Да. Я сказал правду.
– Правду? А ты ведь познакомишь меня со своими друзьями? Я хочу посмотреть на людей, которым нужно на три дня пять килограммов кокаина.
Степа мгновенно взмок. С обреченностью в голосе он как будто сознался, а не ответил:
– Мне нужно пять граммов. Мне не нужно пять килограммов.
Мадо посмотрел на Карлоса. Карлос стал настолько бледным, насколько позволяла его латиноамериканская кожа. Нижняя челюсть медленно отвисала.
– А Карлос про это знал? Что ты ему сказал? Подумай хорошо. Вспомни. От этого многое зависит.
Степа вспомнил и по слогам произнес:
– Он спросил, много ли мне нужно, я показал пальцами пять. Мы друг друга не поняли.
– Как часто люди друг друга не понимают…
Степа увидел, как по Карлосу сползла объемная капля пота.
– Карлос, это правда?
Он кивнул.
– Ну что ж, гринго. Иди. Тебя отвезут, но так, чтобы ты нас потом не нашел. Ну а дальше пешком. Возьми палку, столько плохих людей ночью бывает.
– А Карлос? – с тревогой спросил Степа. Мадо равнодушно ответил:
– А Карлоса ты больше не увидишь. Мне кажется, ему пора поговорить с духами.
Карлос опустил голову и задрожал. Степа вышел. Его плотно взяли под руки и повели к машине. Степа сел на заднее сиденье и… начал задыхаться. Настоящий мощный приступ. Последний раз такое было с ним давно, пару лет назад. Он захрипел и начал искать в карманах ингалятор.
Его приучили всегда носить его с собой, но руки Степы не слушались, воздух заканчивался. Он вылез из машины, глотнул ночного воздуха, нащупал спасительный пластик, чуть не проглотил баллончик и рухнул на землю. Степа тонул в кислороде, пил его всем телом, приходил в себя, оживал… и вдруг острая боль. Карлос! Возможно, прямо сейчас его убивали. Из-за него, из-за его идиотизма. Степа представил, как Мадо сворачивает тонюсенькую шею мальчишки Карлоса, и понял, что либо сейчас, либо никогда.
Степа был трусом. Все детство его били в школе. Он запирался в туалете и плакал. От этого его били еще больше. Он боялся темноты, высоты, змей, пауков, он боялся всего, а тут Мадо. Но иногда жизнь не оставляет выбора. Степа оттолкнул обоих бандитов, рванул в дом, выбил дверь ногой, влетел в комнату Мадо и заорал:
– Стойте!
Мадо держал Карлоса за шею и что-то шипел на испанском. Увидев Степу, он удивленно, но очень спокойно спросил:
– Что, гринго?
– Я куплю пять килограммов.
Мадо отпустил Карлоса и с холодным любопытством посмотрел на Степу.
– У тебя есть деньги?
– Сколько это стоит?
– Шестьдесят тысяч долларов. У тебя они с собой?
Степа осунулся, но не сдавался.
– Нет, я с вашим человеком поеду в город, сниму с карты все, что есть, там… ну… тысяч восемь, остальное найду в течение трех дней. Пока оставлю у вас паспорт, а товар вообще не буду забирать. Вы ничем не рискуете.
– Что значит, не будешь забирать?
– Мне не нужно столько, просто, пожалуйста, не убивайте Карлоса. Он не виноват. Если я куплю пять килограммов, вы его отпустите? – Степа спросил с такой надеждой и надрывом, что Мадо даже улыбнулся.
Индеец подошел к Степе, долго молчал, а потом произнес:
– Гринго, я долго жил, я знаю ответы на все вопросы, а вот на этот не знаю… скажи мне… а почему… почему Карлоса все любят? Почему? Мои родители, мои дети, моя сестра, она вышла за него замуж, даже я его люблю. Но это можно объяснить. Семья. Но ты? Вот ты почему?! Ты был готов отдать столько денег за вот этого неудачника?!
Степа как будто не понял.
– Он ваш родственник?
– К несчастью, да.
– И вы все равно собирались его убить?!
Наконец Мадо вспылил. А последний раз с ним такое было до рождения Карлоса и Степы.
– А с чего ты взял, что я хотел его убить?! Я редко убиваю людей, и только если они у меня воруют, но нельзя убивать человека, если духи украли у него разум.
– А почему бы я его больше не увидел??
– А зачем?! Он бы побыл здесь до твоего отъезда. Мало ли, что ты решил бы сделать. Убить Карлоса?! Гринго, ты слишком много смотрел кино. Но ты меня удивил. Так вот ответь, почему ты решил спасти Карлоса? – Мадо вновь стал похож на удава, но теперь на доброго.
