Понедельник, 19 февраля, накрапывает дождик
— Дяде не нравятся его уроки танцев, — сказал мне сегодня Уи-Уи.
Бонапарт берет уроки танцев?
— Тетя Каролина сказала, что он должен научиться, — объяснил Пети.
— Что ж, конечно, — фальшиво улыбнулась я. Сколько раз я пыталась убедить Бонапарта научиться танцевать, но в ответ слышала только: «Нет, это невозможно! Даже не вспоминайте об этом!» А теперь он решил научиться — ради своей молодой жены.
— И у него новый блестящий костюм, с высоким воротом, — Пети показал пальцами, насколько высок ворот.
— Но он слишком тесный, — хихикая, добавил Уи-Уи.
20 февраля
Утром меня огорчил парикмахер:
— Простите, ваше величество, но…
— Мсье Дюпла, вы делали мне прически более десяти лет!
— Королева Каролина помогает императору обустраивать новое хозяйство, и она настаивает, чтобы я…
Настаивает, чтобы отныне Дюпла — мой Дюпла! — стал парикмахером одной-единственной женщины: будущей императрицы Марии-Луизы.
— Понимаю, — спокойно ответила я, но, признаться, внутри у меня все кипело. Одно дело потерять мужа и корону, и совсем другое — хорошего парикмахера.
— И вы тоже, мсье Леруа?
Как же я обойдусь без модельера? Это же я открыла Леруа! Я была его покровительницей, мы вместе создали новую моду…
— Ваше величество, не сомневайтесь, что я предпочел бы создавать наряды для вас, — едва не плача, сказал он и в смущении прижал кисти с покрытыми лаком ногтями к нарумяненным щекам. — Однако…
Без даты
— Доктор Корвизар, пожалуйста, не говорите мне, что не сможете больше меня лечить.
— Так-так, — задумчиво произнес он, считая мой пульс. Потом сел напротив меня, прижав большой палец к подбородку — готовился сообщить мне, что я умираю, я в этом не сомневалась. — Ваше величество, у вас сильно ослабло зрение, — заметил он. — Вы часто плачете?
— Нет, — ответила я, смахивая слезы.
Он улыбнулся.
— Буду честен с вами. У вас серьезно пострадали нервы и, смею сказать, сердце.
Я прижала руки к груди. Я умираю — так и знала!
— А что у меня с сердцем?
Доктор Корвизар — специалист по сердечным заболеваниям, он написал на эту тему ученый труд. Кого спросить об этом, как не его?
— По-моему, оно разбито, — тихо сказал доктор, протягивая мне батистовый носовой платок. — Воды Экс-ле-Бен очень помогают от нервов, — посоветовал он, постукивая кончиком карандаша себе по щеке. — Хорошо бы поехать туда в июне — не слишком жарко, не слишком холодно…
Говоря это, он уже сделал пометку у себя в календаре.
— Но, доктор Корвизар, я никогда не бывала на этих водах!
Экс-ле-Бен расположен на юго-востоке от Парижа, в горах на границе с Италией.
— Совершенно верно, — закивал доктор. — И никаких воспоминаний!
Пятница, 9 марта, очень поздно
Фейерверки освещают вечернее небо. Еще один праздник, на который я не получила приглашения.
Сегодня исполняется четырнадцать лет с тех пор, как мы с Бонапартом поженились.
12 марта
Мой друг, надеюсь, Вы будете удовлетворены замком в Наварре. В нем Вы найдете еще одно доказательство того, что я желаю Вам лишь блага. Он расположен недалеко от деревни Эвре, примерно в тринадцати почтовых станциях от Парижа — в двадцати восьми лигах от него, если быть точным. Иоахим, который занимался этой покупкой, сообщает мне, что замок строил Мансар — тот же архитектор, что возвел Версаль. Замок Наварры славится своими садами. Вы можете поехать туда 25 марта и провести там весь апрель.
До свидания, Н.
Понедельник, 12 марта, Мальмезон
— Почему именно двадцать пятого марта? — спросила графиня д’Арберг, щурясь в календарь. — Ох…
Дело в том, что двадцать седьмого во Францию должна прибыть архигерцогиня Мария-Луиза.
20 марта
Только что уехала Гортензия. На свадьбу соберутся все короли и королевы Европы.
— Где же остановятся все эти государи? — недоумевала Гортензия. Одни только Жером и Катрин прибыли со свитой более чем в тридцать человек. — Каждому потребуется кровать, мам, это невозможно!
Я невольно вспоминаю трудности, возникшие передо мной и Шастули в декабре, когда мы пытались достойно разместить всех прибывших на празднование мира. Нельзя же расселить королей и королев куда попало.
— Шастули могла бы помочь, — заметила я.
— Мам, ты не знаешь? Папа отправил ее укладывать вещи. Он был в ярости от ее отказа остаться с ним.
Мы с графиней д’Арберг переглянулись, и та улыбнулась.
24 марта
Эжен и его красавица Августа наконец приехали (оба измотаны путешествием). Вскоре уедут к Бонапарту в Компень, а оттуда отправятся встречать молодую невесту.
— Ты разве не поедешь в деревню, мам? — спросил Эжен. — Папа же подарил тебе замок. Разве там тебе не будет лучше?
— Не беспокойся, — обняла я его. — Уезжаю завтра утром. Меня не будет здесь, когда она приедет в Париж.
Четверг, 29 марта, замок в Наварре
Вот он, мой замок, подарок Бонапарта. Мое, опасаюсь я, проклятие. Жители Эвре прозвали его «сковородкой». Уродливый куб со странным куполом, на котором, как предполагалось когда-то, должна стоять огромная статуя. Входишь в темный круглый зал — свет падает только из высоко расположенных узких бойниц в стенах. Со всех сторон — двери странных треугольных комнат.
Кресло, в котором я сейчас сижу, как и вся здешняя мебель, старинное и неудобное. Пришлось придвинуть потрескавшийся дубовый стол к чадящему камину, потому что тут очень холодно. Нет такого окна, которое бы и открывалось, и закрывалось. Одни нельзя отворить, другие — закрыть: так распухла от сырости древесина рам.
Здесь со мной мадемуазель Аврильо; она сидит, ссутулившись, у огня. Спальни маленькие, холодные, унылые. Каждый день мы сжигаем по пятнадцать телег дров и семь мешков угля, но все равно дрожим от холода.
— Угодья здесь великолепны, — попыталась подбодрить меня мадемуазель Аврильо, будто читая мои мысли.
— О да, — согласилась я, — если бы не болота и застойные лужи.
1 апреля, День дураков, замок в Наварре
Сейчас, когда я пишу эти строки, Бонапарт и Мария-Луиза венчаются.
У нас есть некоторые успехи в осушении болота. По-прежнему очень холодно и горько. Со здоровьем у меня неважно.
