— Что такое происходит? — Гортензия быстро поцеловала нас обоих. — Сегодня военный парад?
— Нонан! — закричал Маленький Наполеон своему дяде, извиваясь, чтобы его опустили на пол.
Бонапарт взял мальчика у Гортензии и перевернул вниз головой, отчего тот завизжал.
— Осторожно, Бонапарт!
— Еще! — потребовал малыш, заливаясь смехом.
Убрав прядь волос под чепец, Гортензия выглянула во двор:
— Ты только посмотри на этих солдат!
— Наверное, надо было заранее предупредить. Ты еще пишешь? — спросила я. Неделю назад дочь начала портрет Эжена.
Гортензия провела длинными ногтями с маникюром по своему платью.
— Писала, пока мой сладенький спал.
— Нет! — запротестовал малыш, засунув пальцы в рот.
— Не сейчас, — успокоила его поцелуем Гортензия.
— Где Луи? — спросил Бонапарт, позволив няне забрать у него племянника.
— Уехал. Не знаю куда, сказал только, что ненадолго.
— Может быть, подождем? — предложила я.
— Я буду в саду, — угрюмо ответил Бонапарт.
— Мам, что все это значит? — Гортензия провела меня в гостиную, предложив сесть рядом с собой на диван.
Она не интересовалась политикой, но ведь и для меня было темным лесом многое из того, в чем разбиралась она.
— Ты знаешь, что предложена новая конституция?
Она кивнула.
— Гражданский кодекс?
[139]
— Да, это важная ее часть, но там еще много всего. — Я замолчала, не зная, как объяснить. — Как тебе известно, этот последний заговор заставил всех озаботиться безопасностью Бонапарта и, как следствие, государства. Наши враги воображают: если убить Бонапарта, падет и вся Французская республика.
Следит ли она за тем, что я говорю? Я взяла дочь за руку.
— Однако, если действует система наследования титула, государство выстоит.
— Я думала, ты против, мам?
— Да, была против, но теперь поняла необходимость этой меры. Надо прекратить попытки покушений на жизнь Бонапарта.
— Но что хорошего в наследовании титула, если у вас с папой нет наследника? — Дочь прикусила губу, — видимо, испугалась, что обидела меня.
— Бонапарт будет настаивать на получении права усыновления.
— Эжена?
— Легитимный усыновленный наследник должен быть Бонапартом.
Дочь вдруг насторожилась. Я виновато улыбнулась.
— Бонапарт хотел бы усыновить маленького Наполеона и сделать его своим преемником.
— Но ему только полтора года, мама!
— В вашей жизни ничего не изменится, — начала убеждать я Гортензию, как вдруг заметила стоящего в дверях Бонапарта.
— Я не могу больше ждать, — обронил он, поманив меня пальцем, и исчез.
— Мне поговорить об этом с Луи? — срывающимся голоском спросила Гортензия.
— По-моему, это Бонапарту решать.
— Мама, если папа это предложит, Луи выступит против — из принципа.
Бонапарт сидел в карете, нетерпеливо постукивая по полу саблей. Солдаты на сонных лошадях выстроились на солнце позади кареты в колонну по двое.
— Я ей сказала, — кивнула я Бонапарту, когда лакей помог мне подняться в карету. — Гортензия обеспокоена, кажется, но…
Мой шлейф защемился дверцей. Не успела я его высвободить, как в ворота въехал всадник.
— Это Луи!
Луи встревожился, увидев двор полным солдат.
— Черт! — Бонапарт досадовал, что брат прибыл так поздно. Луи ничего не знал о нашем приезде. «Гортензия права», — подумала я: не следовало бы Бонапарту обсуждать с Луи вопрос наследования.
— Я поговорю с ним, — решилась я, открывая дверь кареты.
Сначала нужно успокоить Луи: ничего ужасного не случилось, его сын не убит, а жена — не похищена.
— Мы с первым консулом приехали сегодня по чрезвычайно важному для всей страны делу, — начала я. Обстановка не очень располагала к такому разговору. Мы стояли перед парадным крыльцом, все на нас смотрели. — Мы не ожидаем ответа, я просто хочу, чтобы вы обдумали наше предложение.
— В чем оно заключается?
— Как вы знаете, Бонапарту нужен преемник. Обсуждается поправка к конституции, которая даст Бонапарту право усыновить будущего наследника — маленького Наполеона.
Луи склонил голову к приподнятому плечу и обхватил свою больную руку.
— Моего сына?
«О господи! — подумала я. — Да Луи озабочен тем, чтобы самому стать преемником!»
— Блестящее будущее сына может утешить отца, даже если преемником будет назван не он сам, — сказала я, умоляюще глядя на Луи.
Без даты
Утром Мими сунула мне записку.
— Все, как ты подозревала, — сказала она, скорчив гримасу.
«Мадам Каролина сказала Луи, что он не должен позволять 1-му консулу отбератъ у него сына. Ана сказала, что старуха хочет, чтобы 1-ый консул лишил весь клан наслецтва. Ана сказала, что ему придеца кланяца своему сыну. Ана сказала, что по слухам 1-ый консул — отец его ребенка. Ана сказала, если 1-ый консул хочет сына, ему надо развистисъ со старухой».
23 апреля, что-то около девяти часов вечера
Сегодня вечером Бонапарт сообщил, что Законодательное собрание проголосовало за передачу по наследству титула первого консула.
— Меньше чем через месяц будет принят закон. Тогда все должно измениться.
— Опять? — В этой стране постоянно что-то меняется.
— У нас будет настоящий двор, больше слуг… — Я вздохнула. У нас их и так уже гораздо больше, чем требуется. — Новые ритуалы, другая одежда.
— Ливреи, вы имеете в виду?
— Вы этим займетесь?
— Да, король Бонапарт, — улыбнулась я, прикидывая, когда лучше сообщить ему, во сколько обойдутся новые ливреи.
— Нет, ни в коем случае не «король».
— Вот как?
Это вселяет надежду.
— Титул «король» напоминает народу о Бурбонах. Мой же должен говорить об экспансии и вызывать ассоциации с Античностью. Слово «император» — это некий отсыл к Римской империи и правлению Карла Великого. В нем есть масштаб, есть величие, что мне и нравится.
