Отец посмотрел на меня.
— Что ж, Роза… Господь услышал твои молитвы, — сказал он и вписал в бланк мое имя.
Я отвернулась.
— Чудная ты девочка. Вечно плачешь от счастья.
Тыльной стороной ладони я утерла слезы со щек и сказала:
— Да, папа.
31 января
Утром в церкви видела Уильяма, дала ему условный знак, и он ответил мне тем же.
Вернувшись домой, торопливо закончила дела по хозяйству и попросила разрешения пойти на реку. «С Мими», — сказала я и помолилась о прощении за то, что солгала в воскресенье.
Мама разрешила, и, прежде чем она успела передумать, я умчалась по тропинке в лес. На мосту я остановилась, учащенно дыша. Зачем бежать? Я пошла неспешным шагом, меня одолевали тяжелые мысли. Что я ему скажу?
Уильям удил рыбу. Услышав мои шаги, он обернулся.
— Рад, что ты смог прийти, — сказала я и остановилась, не подходя близко, как будто мы были незнакомы. — Мне надо кое-что тебе сказать…
В лесу каркнул ворон.
Уильям вытащил леску из воды: на крючок была насажена живая лягушка.
— Отец получил из Парижа письмо от сестры, — сказала я. — Его предложение принято.
— Какое предложение?
— Теперь я помолвлена… с одним человеком во Франции.
Уильям завозился с крючком, пытаясь снять с него лягушку, сердито чертыхнулся и не попросил у меня за это прощения.
— Я уеду, буду жить в Париже. Стану виконтессой. — Эти слова я произнесла с непроизвольной гордостью.
Уильям смотрел на меня, его глаза казались неестественно голубыми.
— Неужели ты ничего не скажешь? — обиженно протянула я.
Уильям побросал рыболовные снасти в корзинку.
— А что ты хочешь от меня услышать? Спасибо, что предупредила? — Он отвязал запыленного ослика от ветки гевеи.
— Уильям… — Я протянула руку и дотронулась до его плеча.
Он отшатнулся, вскочил на осла, ударил его пятками и потрусил по тропинке прочь.
Я села на берегу реки, изо всех сил стараясь не плакать.
Воскресенье, 11 апреля
Сегодня утром после мессы отец Дроппит огласил помолвку между Александром-Франсуа шевалье де Богарне и Марией Жозеф Розой де Ташер де ла Пажери.
Манет состроила мне гримаску. Все повернулись в мою сторону и уставились на меня. Мне же казалось, что отец Дроппит говорит не обо мне, а о ком-то другом.
В деревне это теперь важная новость: наконец-то я выхожу замуж, да не за кого-нибудь, а за богатого человека, который живет в Париже, за самого Богарне — сына бывшего губернатора Малых Антильских островов. Я буду мадам виконтесса. Теперь меня считают взрослой, и сама я, должна признаться, чувствую себя сильно повзрослевшей.
8 мая
Мама заказала мне платье в парижском стиле из пурпурной парчи с газом на рукавах и у шеи. Носить его здесь не буду, только во Франции. Тогда у меня будет по крайней мере одно приличное платье, сказала мама. Сегодня иду на первую примерку.
Понедельник, 7 июня
Мама настаивает, чтобы я должным образом одевалась. Я должна носить кор-а-балейн,
[13] корсет до того жесткий, что он приподнимает бюст и вынуждает держать спину прямой. В нем даже дышать больно.
— Когда можно будет его снять? — спросила я после того, как долгий час просидела у трюмо, нанося разного рода помаду.
— Ты должна носить его всегда, — сказала мама, которая показывала Мими, как пудрить мне волосы. — Теперь ты женщина.
23 июня
Сегодня мне исполнилось шестнадцать — как быстро проходит юность! Мими подарила мне мои же карты Таро.
— Окроплены святой водой, — шепнула она.
Я осторожно разложила их. На десятом месте оказался повешенный со свисающими волосами.
— Все перевернулось вверх ногами, — фыркнула Мими. — Это ты!
Воскресенье, 16 июля, три часа пополудни
У отца наконец появились деньги, чтобы купить мне билет. Их дал дядя Роберт. Теперь осталось найти корабль, который сможет забрать нас. Во время войны это непросто, так он говорит.
Я беспокоюсь, ибо папа нездоров.
Утром слышала, как мама сказала отцу:
— Не пережить тебе этого путешествия, Жозеф. И что с нами тогда будет?
— Это моя единственная надежда, — сквозь кашель ответил отец. — Доктора в Париже свое дело знают.
Что, если мама права? Вдруг папа умрет?
28 июля
Поплывем через две недели. Мама велела принести в гостиную два больших морских сундука. Повсюду разложены стопки одежды. Но так много еще предстоит сделать! Надо решить, что брать с собой, что нет.
Мама намеревается отправить со мной Да Гертруду, но та умоляет, чтобы ее оставили здесь. Путешествие ее погубит, так она говорит.
— Она лейзирен боится, — шепнула мне Мими.
Лейзирены — духи вуду, живущие в море: русалки с длинными черными волосами. Они зовут мореплавателей, скрываясь под самой поверхностью воды, а потом топят их.
29 июля
Ура, со мной едет Мими!
Воскресенье, 8 августа
Послезавтра уезжаем в Форт-Ройял, а на следующий день отплываем. В Сан-Доминго мы пересядем на «Иль-де-Франс». Это военный грузовой корабль, который, как говорит отец, может оказаться не очень удобным. До самой Франции нас будет сопровождать фрегат «Ла-Помон», который должен защитить нас в случае нападения англичан.
— Не люблю я плавать во время войны, — сказал отец. — Но если будем ждать мира, никогда до Франции не доберемся.
Страшно, но захватывающе интересно: вдруг на нас нападут!
Час пополудни
Поднимается ветер, гнет пальмы. Горячий воздух раздувает мне юбки, треплет волосы, качает серебряные серьги. Середина дня, но темно, как в полночь. Не без труда я закрыла и заперла у себя в комнате ставни и зажгла на туалетном столике восковую свечку. Листаю страницы, ищу пути к своему сердцу, повторяя одно слово, одно имя: «Уильям».
Откуда ни возьмись подул ветер и загасил свечку. Все погрузилось во мрак.
9 августа
Я поднялась, едва рассвело. Быстро оделась и вышла в поля. Поймать Сукре было трудно, пришлось подманить его плодом аноны.
[14] Наконец мне удалось надеть на него уздечку. Подоткнув повыше юбки и чувствуя между ног теплый круп пони, я поехала к реке.
