Матео собирал информацию о после, который накануне вечером беседовал с Бароном. Он вывел на экран найденную в сети фотографию. В то время американец был лейтенантом сухопутных войск и носил украшенную знаками отличия форму.
Екатерина склонилась к экрану. Матео увеличил снимок: на лацкане формы был приколот металлический значок с изображением лошадиной головы, повернутой влево.
– Посол США в Лондон служил в ПСИОП! – воскликнула она.
– По всей очевидности.
– Нужно предупредить Дженис.
– Уже сделано. А еще я начал расшифровывать данные из телефона Барона. Следующий пункт назначения – Рим. Лидер крайне правой Лиги будет участвовать в выборах, которые пройдут через месяц.
– Думаешь, он готовит что-то подобное тому, что планировал в Осло? – встревожилась Екатерина.
– Пока ничто на это не указывает, но он определенно отправляется туда, чтобы манипулировать выборами. У меня есть кое-какие мысли о сущности его деятельности. Прочитай это сообщение.
Матео вывел на экран текст письма. Барон объявлял одному из членов Северной Лиги:
Кони в стойлах и готовы
к отправлению на скачки.
– ПСИОПы?
– Это так очевидно, что даже невероятно! – отозвался Матео.
– В «Барневернете» один учитель повторял нам: «Не ищите логики там, куда ее никто не клал». Ты нашел еще что-нибудь в его телефоне?
– Название отеля, в котором он остановится – «Палаццо Монтемартини», – и список встреч в Лондоне, запланированных перед отъездом.
– С кем он собирается встретиться?
– С Дарнелом Гарбеджем, бывшим председателем праворадикальной партии, а ныне лидером Партии независимости Соединенного Королевства. Этот самопровозглашенный вдохновитель брекзита уже десять лет получает зарплату депутата европейского парламента, мило, правда? Сегодня вечером Барон ужинает с ним и богатейшим владельцем одной британской газеты. Не удивлюсь, если к этой компании присоединится и Кич.
– Осло, Лондон, Рим… Люди, с которыми он встречается в каждом городе… Это турне – не просто манипуляционная кампания. Мы чего-то не знаем…
– Вообще торговля влиянием и манипуляции – это именно то, чем он занимается. Однако тут я с тобой соглашусь, Норвегия, Великобритания, а скоро и Италия… Где еще он будет разливать свою отраву? Мы должны последовать за ним, полетим в Рим завтра, – объявил Матео.
– Завтра полетим в Рим… – повторила Екатерина, потерявшись в мыслях.
Матео взглянул на нее: в ее улыбке пряталась грусть. Она отвела взгляд и вышла на балкон. Он последовал за ней и встал чуть поодаль.
– Что-то тебя огорчило?
– Вчера Норвегия, сегодня Англия, завтра Италия. Я знала эти страны только по фильмам и книгам, никогда еще не носила вечерних платьев, не ходила на приемы, моя квартирка меньше, чем этот номер. Наши жизни такие разные. Но мне нравится та, которую я себе создала, а теперь у меня такое чувство, что я от нее отрекаюсь.
– Тебя это расстраивает?
– Меня это пугает.
– Какая разница, где мы спим, главное, что мы встретились и объединили наши усилия, а остальное не имеет значения.
– Тогда, возможно, меня пугает твое «мы», – проронила она и вернулась в комнату.
Утро четвертое, Мадрид
Большую часть ночи Корделия и Диего провели за ноутбуками. Взломав серверы отелей и внедрив вирус на мобильные телефоны участников фармацевтического конгресса, они каждый час проверяли, как продвигается сбор данных. В конце концов Диего пошел спать, а Корделия, не в силах заставить себя лечь, решила немного прибраться в квартире.
Она аккуратно расставила рамки на стеллаже и задержалась перед фотографией родителей на террасе их дома в Кордове. На нее нахлынули воспоминания о лете. Узкие улочки, наполненные ароматом жасмина, красные бугенвиллеи, оплетающие стены, парк, где отец качал ее на качелях в тени липы, походы на цветочный рынок с матерью… Ее внимание привлекло старое издание «Войны конца света»: эту книгу она подарила Диего перед отъездом в Бостон. Взяв томик в руки, чтобы полистать его, Корделия обнаружила за ним деревянную шкатулку, а в ней – толстую стопку писем с почерком Альбы.
– Закрой, пожалуйста, – попросил брат, входя в гостиную.
Корделия опустила крышку и повернулась к нему:
– Ты скажешь, что я фантазерка, но увидеть эти письма сразу после пробуждения – как будто знак свыше.
– Иногда я задаюсь вопросом, не считаешь ли ты, что любила ее сильнее меня. Смерть Альбы была невосполнимой потерей. Флорес пытается заполнить пустоту, оставшуюся после нее. Вначале ей пришлось нелегко, но она была терпелива и постепенно вошла в мою жизнь. Хочешь ты того или нет.
– Знаю, Чикито, я видела, как она на тебя смотрит и как смотришь на нее ты. Я должна смириться с мыслью, что мой брат теперь не будет принадлежать мне безраздельно.
Телефонный звонок прервал их разговор. Диего показал ей экран своего смартфона: судя по цифрам в начале, высветившийся на нем номер был британским.
– Сбрось!
Изменившееся лицо брата встревожило Корделию. Диего отошел подальше от нее, внимательно выслушивая собеседника. Корделия приблизилась, но он жестом велел ей молчать.
– Понял, – выдохнул Диего по-английски, – прилечу как можно скорее… благодарю вас… да, я запишу ваш номер. Позвоню вам, как только приеду.
Он положил телефон и прижал сестру к себе.
– Ты не представляешь, как я рад, что ты здесь. – Его голос дрожал.
– Что на тебя нашло? Кто это был? – спросила она, отталкивая его.
– Инспектор Скотленд-Ярда. На рассвете твое тело нашли в канале. Они просят меня приехать на опознание, лицо обезображено.
23
День четвертый, Тель-Авив
Ноа ждала ее на скамейке в саду дома престарелых. Дженис извинилась за опоздание и села рядом.
– У меня мало времени, – сказала Ноа.
Она с гордостью сообщила подруге, что сумела найти отправителя перевода. И, вопреки ее догадкам, им был не Эйртон Кэш.
– Тогда кто же перечислил эти средства?
– «Оксфорд Текника», компания, якобы занимающаяся туристическим маркетингом и зарегистрированная в Лондоне. На первый взгляд никакой связи с ПСИОП. Один из моих знакомых в Лондоне согласился сходить по указанному в реквизитах адресу.
– И?
– Это фальшивка. Табличка на улице и еще одна табличка на этаже – на двери в подсобку. Поддельный адрес юридического лица, довольно распространенный трюк. Только обычно так делают в офшорных зонах – на Каймановых и Нормандских островах, в Люксембурге… В центре Лондона это совершенно бессмысленно.
