– Давай переключимся на что-то более прикольное, – оборвала ее Ноа. – Знаешь, с кем встречается Симонетта?
– Опять! Да что на вас на всех нашло? Давид утром задал мне тот же вопрос.
– Тогда отдаю право первенства ему, – прыснула Ноа. – Ладно, мне пора возвращаться на работу.
– Как там дела?
Ноа прикончила кофе в один глоток, оплатила половину счета и встала.
– Будь осторожнее, когда задаешь вопросы, твои прошлые неприятности – ничто по сравнению с тем, что может случиться, если ты будешь упорствовать.
– Раз ты боишься, что я полезу на рожон, почему не рассказать мне все?
Ноа выдержала паузу, а потом посмотрела ей прямо в глаза:
– Ты смотрела «Космическую одиссею 2001 года»?
– Давным-давно, а что?
– Пока, Дженис, мне правда пора.
Дженис проводила Ноа растерянным взглядом, потом посмотрела на часы и выставила руку, надеясь, что какая-нибудь добрая душа подкинет ее до редакции. Определенно это не ее день… Она пустилась бегом: Эфрон обещал, что встретится с ней в три, а на часах и было три.
Ворвавшись в холл, она увидела, что он уже поднимается по лестнице, бросилась за ним и перехватила его у двери в кабинет.
– Опоздала, – сказал он, – мне нужно сделать звонок, а потом отправлять газету. Это подождет до завтра?
– Да. Завтра утром?
– Ты – в офисе утром? Похоже, ты собираешься попросить у меня о чем-то очень важном.
– Эфрон?
– Ну что еще?
– Что такого особенного в «2001»?
– В 2001 году?
– В фильме Кубрика.
Главный редактор газеты «Гаарец» взглянул на нее с веселым изумлением.
– Ну, я бы сказал, что это величайшая киноодиссея, наравне с «Фицкарральдо». И самый значимый научно-фантастический фильм прошлого века. Куда значительнее «Звездных войн», как по мне. Ты что, хочешь, чтобы я перевел тебя в рубрику «Кино»? Страницы со спектаклями больше не…
– Нет-нет, ничего подобного, – перебила она его, – что еще ты можешь о нем сказать?
– В первые и последние двадцать пять минут фильма никто не произносит ни слова, уже одно это делает его легендарным. Когда я был молод, если кто-нибудь приходил в редакцию с заспанным видом, ему сладким голосом говорили: «Доброе утро, Дейв». Это одна из самых знаменитых реплик в фильме… Коллективное бессознательное – удивительная штука, на самом деле это несуществующая цитата, HAL этого не говорил.
– HAL?
– Так называется компьютер, который управляет космическим кораблем. Если сдвинуть буквы в аббревиатуре HAL на одну позицию в алфавите, получится IBM. Все пришли в восторг, решив, что это гениальная идея. В 1968 году компания IBM была воплощением Большого Брата. Однако автор романа, Кларк, клялся, что это просто совпадение, и если бы он это заметил, то назвал бы HAL как-то иначе… Ты встречалась с Ноа?
– А что?
– Это ее любимый фильм, – ответил Эфрон и захлопнул дверь в кабинет.
Дженис в задумчивости стояла в коридоре. Вдруг ей вспомнилось кое-что из сказанного Эфроном, она бросилась в свой кабинет, вытащила блокнот и пролистала в поисках записанного в нем акронима.
Если сдвинуть буквы на одну позицию, ОРЗНО превратится в ПСИОП… Что может быть очевиднее. Она разгадала намерения Ноа: та, не желая помогать ей в расследовании, которое сочла опасным, все же решилась дать ей подсказку. Эфрон прав, коллективное бессознательное – удивительная штука, и в первую очередь коллективное бессознательное друзей, желающих тебе добра. Дженис пришла к выводу, что эти буквы не менее важны, чем изображение шахматного коня. Когда говоришь с Ноа, каждое слово имеет значение – Дженис вспомнила вопрос подруги: «Как к тебе попал этот герб?»
– Не «герб»… «Эмблема», – пробормотала Дженис.
– Говоришь сама с собой? – спросила одна из редакторов, заглядывая в кабинет. – Эфрон не у тебя?
– У себя в кабинете. Погоди секунду… Для чего нужна эмблема?
Коллега недоумевающе взглянула на нее. Но глупые вопросы иногда выводят на верный путь.
– Ммм, чтобы закрыть дырку на куртке… Если это нашивка.
– А еще?
– Причислить себя к кому-то… – добавила та вяло.
– Например? – настаивала Дженис.
– Обозначить свою принадлежность! Не знаю, к футбольному клубу, теннисной команде… Или к роду войск. Ладно, я вижу, ты тут не слишком завалена работой в отличие от меня. Меня Эфрон ждет.
Оставшись в одиночестве, Дженис снова погрузилась в размышления. Ноа призналась, что рисунок не имеет отношения к Израилю. У какой организации эмблема – голова лошади с лавровым венком, вписанная в пятиугольник? Она склонилась над клавиатурой… а потом одумалась.
Ноа советовала ей проявить осторожность. Если она собирается что-то искать, лучше позаботиться о том, чтобы никто не смог отследить запрос и выйти на IP-адрес рабочего компьютера редакции газеты «Гаарец».
Она вышла из офиса, и, решившись поймать такси, доехала до дома престарелых, где несколько лет назад жила ее бабушка. Каждую среду, в полдень, когда она открывала дверь в комнату Ивонны, та кричала: «Кто там?»
Дженис охотно подыгрывала ей. Ивонна с легкой улыбкой похлопывала по одеялу, приглашая внучку сесть рядом с ней.
Прежде чем подчиниться, Дженис раздвигала занавески на окнах, впуская в комнату солнце. А потом открывала старый шкаф – все, что осталось от бабушкиной квартиры на улице Ранак, – и доставала оттуда металлическую коробку с песочным печеньем.
Она терпеливо выслушивала очередной пересказ семейных баек, которые были еще старее, чем шкаф из беленого дерева. В какой-то момент Ивонна снимала очки и демонстративно зевала, прикрыв рот рукой; тогда Дженис возвращала печенье на полку, задвигала занавески и, дважды расцеловав бабушку в обе щеки, удалялась.
Перед ее уходом Ивонна, которой нравилось вызывать у близких чувство вины, повторяла: «Дорогая, когда ты отвезешь меня на кладбище и моя могила будет засыпана землей, не забудь, что нужно уходить другой дорогой, чтобы смерть к тебе не привязалась». Это высказывание, как и многие другие, она почерпнула из какой-то книги.
Ивонны уже нет на свете, Дженис ушла с кладбища другой дорогой, но продолжала часто приезжать в дом престарелых в Тель-а-Шомере. Его сад всегда открыт, так что любой может по нему прогуляться. А если подойти поближе к большому белому зданию, можно легко поймать вай-фай. С тех пор пароль не меняли. Таково уж преимущество пожилых людей – в их присутствии никто не осторожничает.
Усевшись на скамейку, Дженис открыла ноутбук, зашифровала свое соединение с помощью VPN и погрузилась в даркнет. Набрав аббревиатуру ПСИОП, она с огромным удивлением узнала, что американская армия использует высококвалифицированных специалистов для воздействия на население оккупированных территорий. «Мы невидимы, но нас всегда слышат» – девиз подразделения психологических операций, ПСИОП.
