В Дамаске пиршество было организовано с не меньшим размахом. Васель Увейдат выдавал дочь замуж– такое событие никто пропустить не мог, особенно на фоне тихой свадьбы его старшей дочери. Амаль до последнего держалась в стороне от торжеств, следуя старинной традиции, что за несколько дней до свадьбы девушка должна придаться аскетизму и уединению. А потом последовала ночь хны– и ее тело было изрисовано витиеватыми узорами, умаслено, обласкано в нежном блаженстве ванной с благовониями и молоком ослиц, как велели традиции…
На третий день торжества за невестой должен был прибыть жених и забрать ее на торжество на своей родине… Самый помпезный, самый торжественный и сентиментальный день, символизирующий уход дочери из семьи отца и расставание с девичеством. Под ритмичное биение барабанов и традиционную женскую загруту– улюлюканье, олицетворяющие радость и веселье, невеста теперь всецело вверяла свою жизнь и судьбу мужу… И хотя Амаль вроде бы была довольно далека от всех этих сентиментальных эмоций, сердце ее невольно сжималось. Когда она спустилась по лестнице в свадебном платье, том самом, которое для нее сшил Мааб для показа, глаза ее родителей увлажнились. И у нее невольно проступили слезы. Наверное, для этого и нужно все это таинство свадьбы… В нашем циничном мире осталось так мало того, что может заставить человека испытывать сентиментальный трепет… Расчувствовались все– и Карим, вернувшийся из Лондона, и Микаэл, словно постаревший на несколько лет из– за свои драмы с Оксаной, и Мадлен, не выдержавшая и кинувшаяся обнимать сестру, давясь от рыданий… Амаль была столь взволнована в этот момент, что только и могла, что с радостью кинуться на шею сестре, по которой так скучала…
– Какое большое пузико», – улыбнулась тихо она Маду, погладив сестру по животу.
– У тебя скоро у самой будет не меньше, – ответила та с улыбкой… Давайте быстрее, чтобы детям было интересно играть друг с другом!
Анвар тактично присутствовать на свадьбе отказался, сославшись на загруженность по работе.
Амаль тоже плакала…, и взрослые родственницы из числа сириек одобрительно качали головой, приговаривая, что это хорошо: чем сильнее невеста плачет в день свадьбы, тем счастливее будет ее жизнь…
А потом появился Фахд в окружении родни… И их глаза встретились. И снова перед ними пронеслась целая жизнь… Они снова оказались в том самом моменте, когда он увидел ее на подиуме в этом самом платье…И теперь все стало понятно… Уже тогда, выплывая на белоснежную гладь ран– эвэя, она была его невестой… Благословленной на эту роль Всевышним. Именно тогда он в первый раз увидел в ней свою будущую жену, а не просто девушку, которая ему сильно нравилась. Их глаза невольно увлажнились, а губы бесшумно прошептали «люблю» … И оба из них стали считать секунды до того, как, наконец, закончится весь этот политический церемониал, и они окажутся один на один друг с другом сегодня ночью…
Когда он вел ее из помпезного зала в их комнату, не мог скрыть дрожи… Молча поднял на нее голодный взгляд. Какая она все– таки… Фантастическая красавица… Царица… Нет больше таких… Он не встречал… Переимев полмира, не встречал…
Как только двери их шикарных покоев, приготовленных лучшими дизайнерами для проведения романтической ночи мечты, захлопнулись, он начал порывисто срывать с себя одежду, не отрывая горячего, прожигающего взгляда от Амаль.
– Фахд, подожди…– тихо прошептала она, на автомате отступая, такой сильной была исходящая от него энергетика возбуждения, – по традиции ты должен оставить меня ненадолго… Я приведу себя в порядок, переоденусь в брачный наряд…
– В пекло традиции, Люльти, – ответил хрипло, даже надрывно, – я слишком долго ждал этого момента, потом переоденешься… У тебя будет еще миллиард возможностей…
Она сглотнула. Нерешительно подняла руки к шнуровке платья. Они предательски дрожали. Почему– то именно сейчас, в этот момент, она чувствовала жуткое волнение… Так, наверное, и должно быть в первую брачную ночь…
Он быстро подошел к ней, преодолев расстояние между ним за секунду. Одним рывком разорвал платье по середине.
– Что ты творишь? Оно стоило тебе миллион долларов! – воскликнула Амаль.
– Я для того его и покупал… Представлял, как сорву его с тебя, – жадно припал к оголившейся шее, чувствуя сквозь силу своих поцелуев биение венки под нежной кожей. Едва сдерживая удовольствие, шумно выдохнул, – как же хочу тебя, Люльтииии…
Она осталась в бьющем под дых своей сексуальностью и невинностью одновременно нижнем белье. Фахд подвел ее к большому зеркалу. Аккуратно, сдерживая себя, снял лифчик, подцепив на ходу пальцами острые соски, опустился на колени, стащив трусики и тут же поцеловал ее ягодицы.
– Подвязка и чулки пусть пока останутся… Это дико сексуально…– его голос был таким утробным и пробирающим, что она невольно ахнула. – а еще мне нравится твой узор на спине… Я все гадал, где же у тебя традиционные татуировки после ночи хны…
– Не хотела портить классический образ платья вульгарными рисунками на руках…– ответила тихо Амаль.
– Тебя ничего бы не испортило, любимая… Прошелся кончиком пальца по витиеватой арабской вязи, нежно поцеловал спину губами, а потом показал движением головы на тумбочку перед зеркалом. Амаль опустила глаза и увидела там коробочку.
– Открой…
Улыбнулась извиняюще.
– Фахд, это уже тысячный подарок… Ну зачем…
– Открой…– повторил команду более повелительно и настырно.
Девушка молча повиновалась.
– Сережки и кольцо? Спасибо, конечно, но не кажется тебе, что сейчас не самое время для…
– Тссс, замолчи, жена…– приложил руку к ее губам. Немного надавил на них, проталкивая палец внутрь, – высунь язык слегка… Да, так… Умница…– за первым пальцем последовал второй… Прошел глубже… Амаль непроизвольно сглотнула. Он слегка задвигал кистью, – дааа, так, молодец… Заглатывай… Так…– Амаль ошарашенно смотрела на их отражение, понимая, что он сейчас трахает пальцами ее рот… Точно так же, как он будет… По телу снова пробежал озноб, снова сглотнула, вырвав из его груди очередной рык.
Еще секунда– и он, наконец, покинул ее рот. Прикоснулся влажными пальцами к соскам, а потом… Потом быстрым, выверенным движением нацепил на них…
– Что это? – воскликнула со всхлипом, поворачиваясь на него, девушка, но он снова вернул ее обратно к их отражению, одним доминирующим движением руки.
– Не сережки, Люльти… Это зажимы… Мягкие зажимы… Они только пробудят еще больше чувствительности, боли не причинят…
– А это что? – спросила она, опуская глаза на коробочку, в которой оставалось еще одно точно такое же украшение…
Он взял его, провел рукой по животу, раздвинул ее складки внизу.
– А тут слюна уже не понадобится… Ты уже вся мокрая, девочка…
Мгновение – и точно такой же зажим оказался теперь у нее на клиторе. Выдохнула резко, привыкая к новым чувствам… Не больно… Чувственно до безумия… Мучительно чувственно…
