– Я хотел жить в доме своих родителей. Три комнаты с белеными стенами и кухня. Просторная баня, шалаш на задворках для мальчиков. И обязательно качели. Это для жены. В маленьких деревнях не так много развлечений, так отчего же не побаловать жену? Кто нарушил мои планы? Война. Началась финская война, она-то все и испортила.
Здесь он замолкал, воспоминания шли беззвучно, сами по себе. Он вспоминал день, когда в школу, где он работал, пришли они, сотрудники НКВД. Трое бравых парней в военной форме, с завидной выправкой и непомерным самомнением. Пришли они не ради праздного любопытства – стране потребовались национальные кадры, владеющие финским языком. Он оказался тем, кто владеет языком в совершенстве, о чем директор школы, не слишком дороживший молодым учителем, не преминул доложить сотрудникам НКВД. Решение о его вербовке принимали в спешке. Одна беседа, проверка переводчиком, и вот он уже сотрудник органов.
Сперва было странно: он вдруг стал важной персоной. Раньше его никогда не воспринимали всерьез, считали не слишком умным, без особых талантов и умений, одним словом, не стоящим внимания. Теперь же он сам себе казался важным, умным и значимым. Работа в контрразведке повысила его статус. Ничем особым он не занимался – всего лишь служил переводчиком на допросах военнопленных. Затем занялся выявлением шпионов и тех, кто ведет антисоветскую деятельность. Получив звание лейтенанта, он обнаружил, что женский пол стал проявлять к нему особое внимание. Недолго думая он женился. Скромная девушка с не менее скромным именем Акулина родила ему сына. Мечта осуществилась, но… окончание войны принесло ему новые сложности.
Военнопленные закончились, антисоветский элемент выявлять стало не так актуально, и он остался вроде как не при делах. Возвращаться к прежней жизни сельского учителя ему совсем не хотелось, поэтому, когда ему предложили перейти из контрразведки в разведку, он с легкостью согласился. Его переправили в Эстонию, где он в течение года проходил курс специальной подготовки. Он овладел навыками шифровки и дешифровки, изучил способы фотографирования, научился водить и ремонтировать автомобили и, кроме всего прочего, овладел английским языком. Чем жила и как переживала разлуку Акулина, его совсем не интересовало.
Через год ему выдали новые документы, и он первый раз сменил имя. Юджин Маки, не в пример сельскому учителю, звучало солидно. Сын финна и американки – шикарная легенда, так он считал, когда его переправляли в Финляндию. Там он надолго не задержался, перебравшись, как было условлено, в Лапландию. По легенде, он, Юджин Николай Маки, урожденный Евгений Августович Маки, родился в американском городке Энавилль, штат Айдахо. Его отец, Август Маки, иммигрировал в 1905 году в США, где женился на американке Лилиан Луома Маки.
Пожив в одиночестве, новоявленный Юджин решил поступить так же, как его лжеотец. Даже не вспомнив об Акулине, он женился повторно на финской девушке Ханне Курикка. Чтобы советские власти не задавали вопросов, он обосновал женитьбу тем, что она прибавляла достоверности его легенде. Так как к тому времени он уже подал в американское посольство ходатайство о выдаче паспорта, на его выходку грозные службы закрыли глаза.
А легенда и правда выглядела куда достовернее при наличии жены-финки. Когда семья Маки решилась вернуться в Советскую Россию, ему едва исполнилось девять, соответственно, его мнение при принятии решения не учитывалось. Затем к родителям пришло разочарование в советской власти, и они переехали в Эстонию, где его мать и брат прожили до своей кончины. Он же якобы перебрался в Лапландию, где был вынужден работать учеником кузнеца, так как денег на возвращение в США у него попросту не было. Благодаря подкупленным свидетелям легенда Маки подтвердилась, и ему выдали американский паспорт.
О том, что подлинный Юджин когда-то появится на горизонте, он не волновался, поскольку знал об участи каждого члена семьи Маки. Глава семьи умер в 1933-м, его жена – в 1941-м. Сам Юджин и его брат Аллан были арестованы за шпионаж. Юджину дали десять лет, и он исчез в далеких лагерях. Аллана приговорили к смертной казни и расстреляли в Петрозаводске спустя три дня после вынесения приговора. Он считал символичным то, что его прообраз был расстрелян за то, чем теперь занимался тот, кто занял его место. О своей участи он тогда не задумывался.
Все складывалось как нельзя лучше. Новая жена, новая жизнь с большими возможностями. Чего еще желать? В 1952 году его наконец отправляют в США с новым заданием. Перед этим он три недели прожил в Москве на конспиративной квартире. Пришлось повторно пройти инструктаж, изучить новый, весьма сложный шифр. Снова шифровка и дешифровка, обработка фотопленки, изготовление микроточек, новые коды и конструкции контейнеров для тайников – все это впихнули в его голову за двадцать один день. Его учитель старался вовсю. Он каждые пять минут повторял, что теперь он не просто разведчик, он связной для резидента советской разведки в США, легендарного разведчика, работающего под псевдонимом Марк. Разумеется, настоящего имени разведчика ему никто не называл, зато псевдоним успел набить оскомину.
Возможно, это была элементарная ревность. Вот ведь существует на свете такой великий человек, как «Марк», дотянуться до которого он, сколько бы ни старался, никогда не сможет. Его роль – скромный связной, человек второго сорта, нечто среднее между клерком и уборщиком. За годы работы в разведке он успел отвыкнуть от вторых ролей, так что каждое слово похвалы, сказанное в адрес «Марка», воспринималось им как личное оскорбление.
Ему тоже присвоили псевдоним, под которым он должен был работать в США. Вик – так теперь его называли. Прозвище такое же неопределенное, как и его обязанности, но в разведке не выбирают. Зато сумма, выданная на создание прикрытия, его очень порадовала. Пять тысяч долларов США! Хорошее подспорье. Для одного было бы шикарно, но теперь, имея жену-финку, он не мог уехать из Финляндии без нее. Ханна ждала его в Финляндии, собирала сумки и мечтала о том, как шикарно заживет в Америке.
О том, кто он и чем занимается, Ханна не знала. О его первой жене, разумеется, тоже. Ханна восторгалась упорством мужа, сумевшим отвоевать свое право переехать в Америку, в страну возможностей. Как он относился к Ханне? Да никак. Поначалу, пока отношения пахли новизной, ему казалось, что это неплохой вариант. Когда же новизна прошла, он понял, что скучает по Ханне не больше, чем по Акулине.
– А чего, собственно, вы от меня хотели? Чтобы я восторгался вашими прелестями до гробовой доски? – С этого места он всегда начинал дискуссию с бывшими женами. – Чем таким особенным вы могли похвастаться? Крепкими сиськами? Пустое. Такого добра у каждой бабы под кофтой. Щупай – не перещупаешь. Ты, Акулина, хоть кроткая была. Никогда голос не повышала, сына мне родила. Как он там, кстати? Не пошел по наклонной, как его отец?
Про сына он вспоминал с определенной долей ностальгии. Ему казалось, что, будь он рядом, жизнь приобрела бы какой-то смысл. Может, он и пил бы меньше. Может, и не стал бы тем, кем стал. Но, увы, вернуться в прошлое и что-то переиграть не удавалось еще ни одному человеку на земле. Почему должно получиться у него?
– Эх, жизнь моя бедовая! Столько было возможностей, и я все их профукал.
