А дочка хозяйская вернулась как ни в чем не бывало. Оказалось, пряталась она с парнем в каком-то дальнем пансионате, там зимой народу мало, никто и понятия не имел, кто она такая.
Тем более они неделю из комнаты не выходили, из постели не вылезали. А потом ей все надоело, она и вернулась. Он, Юра, сам лично слышал, как Войтенко орал на нее, что только таким непроходимым дурам, как она, могло так повезти. И отправляет ее срочно за границу, там, говорит, хоть не похитят. А если похитят – пускай там сами с ней и разбираются.
За такой увлекательной беседой мы доехали до загородного дома господина Войтенко. Я видела его раньше только в новостях по телевизору.
Что ж, дом хороший, большой, я бы даже сказала, что великоват он для одного-то. Хотя, кажется, жена у Войтенко есть, только она все время чем-то занята и дома не бывает.
Юра остался при машине, а меня встретила на крыльце женщина средних лет, с гладко причесанными волосами, в темном закрытом платье. Ни дать ни взять экономка из фильма про английских аристократов. Она кивнула мне без улыбки и проводила в холл.
– Можете оставить пальто здесь, – сказала она ровным невыразительным голосом, протянув руку за тяжелым пакетом.
– Спасибо, я сама донесу, – ответила я в таком же духе.
Мы поднялись по лестнице, прошли по коридору, и тут женщина открыла дверь в большую красивую комнату.
Господин Войтенко сидел за письменным столом и повернулся на скрип двери.
Вот вы не поверите, но в первый момент мне показалось, что он вообще меня не узнал. Потом я сообразила, что видел-то он меня сначала в гриме, а вчера – в жутком виде, в джинсах, стареньком свитерке и в тапочках на босу ногу. Потом я загримировалась под его дочку. И только сегодня перед встречей я тщательно привела себя в порядок. Приоделась, подкрасилась и даже сама осталась довольна своей внешностью.
– Андрей Витальевич, это та девушка… – заговорила экономка.
– Я понял, – во взгляде его появилось узнавание. – Присаживайтесь… – Он запнулся, и я поняла, что он забыл мое имя. А может, никогда его и не знал. – Александра, принесите кофе. Или чай?
– Ничего не нужно! Я пришла по делу! – вмешалась я, и экономка тут же неслышно притворила за собой дверь.
– Ну? И какое же у вас ко мне дело? – спросил Войтенко. – И… простите меня, но я забыл ваше имя.
– Меня зовут Алена Вячеславовна Лисовская, – отчеканила я. – Кристина видела мой паспорт.
– Да-да… так что же вы хотите? – Теперь он даже улыбнулся и стал похож на человека.
– Андрей Витальевич, у меня к вам будет только одна просьба. Покажите мне тот стеклянный артефакт, из-за которого вас шантажировали.
– Алена, что может быть проще? Об этом вы могли бы и не просить. Это мне не только не составит труда, но даже будет приятно. Я вам с удовольствием покажу всю мою коллекцию венецианского стекла… но объясните, какое отношение…
– Я все вам объясню, как только увижу тот артефакт.
– Ну что ж, пойдемте…
Он повел меня по коридору, который вел в глубину дома.
Я взяла с собой свой тяжелый пакет. Войтенко удивленно посмотрел на него, но ничего не сказал.
Коридор закончился, уткнувшись в глухую стену, на которой висела чудесная картина – вид Венеции со стороны лагуны, Дворец дожей на фоне тускло-зеленой воды и тревожного голубого неба.
– Это у вас Каналетто? – спросила я, продемонстрировав хозяину свою эрудицию.
– Верно, – ответил он с довольной улыбкой, – а вы разбираетесь в искусстве…
– Неужели подлинный?
– Конечно. Но самое интересное – за ним…
С этими словами он взялся за край рамы и потянул его на себя.
Картина открылась, как дверь. За ней оказался кодовый замок. Войтенко прикрыл его собой, набрал код – и часть стены отодвинулась в сторону, открыв перед нами проход в потайную комнату.
Мы прошли внутрь – и тут же под потолком комнаты вспыхнул яркий свет и я замерла от восторга.
Вдоль стен комнаты были укреплены деревянные стеллажи, и на каждой полке стояли чудесные изделия из стекла.
Здесь был сосуд из темно-синего сапфирового стекла, напоминающего море на закате, на котором были выгравированы два портрета в золоченых медальонах – мужчина и женщина в средневековых нарядах.
Рядом с этим сосудом стояла ваза бледно-розового стекла, по стенкам которой скакали нарядные всадники в расшитых золотом камзолах. Дальше лежало стеклянное блюдо, на котором был изображен райский сад, наполненный удивительными, небывалыми зверями и птицами. И кувшин с изображением распустившего хвост павлина, и другой, на котором дама в старинном, расшитом серебром платье кормила с руки единорога…
Это можно было разглядывать целый день – но у меня было дело.
Я повернулась к Войтенко и проговорила:
– Все это прекрасно, но где тот артефакт, о котором мы говорили?
Он провел меня в дальний угол своего частного музея.
Там стояла витрина из непробиваемого стекла, а в этой витрине, на подложке из черного бархата, лежала квадратная пластина из стекла небесно-синего цвета, внутри которого темно-красным, цветом запекшейся крови, были написаны пять слов.
Те самые пять слов, которые встречались мне в последнее время едва ли не на каждом шагу.
SATOR
AREPO
TENET
OPERA
ROTAS
Я на мгновение зажмурила глаза – и увидела девочку с мячиком, которая повторяла раз за разом странную скороговорку:
– Камень, дерево, железо, кожа и стекло…
– Ну вот, – проговорил Войтенко, – я показал вам этот артефакт. Теперь вы объясните мне, в чем, собственно, дело?
– Конечно. Но лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
Я развернула пакет и выложила на свободную полку темную доску, полоску кожи и металлическую пластину.
Войтенко удивленно взглянул на эти странные предметы, прочел написанные на них слова – и повернулся ко мне:
– Что это значит?
– Эти пять слов – одно из древнейших заклинаний в мире, его называют иногда абиссинским заклинанием. Если вы присмотритесь к ним – увидите, что это палиндром, то есть их можно прочесть задом наперед. Точно так же можно прочесть их сверху вниз и снизу вверх…
Дальше я вкратце пересказала Андрею Витальевичу все, что узнала от Иннокентия в клинике. Надо сказать, что он слушал меня очень внимательно и не перебивал.
– Среди средневековых христианских мистиков бытовала легенда, что есть только пять подлинных записей этого древнего заклинания, выполненных на пяти главных материалах, известных в то время, – на камне, дереве, стекле, коже и железе… И вот – вы видите – перед нами четыре заклинания, написанных на дереве, железе, коже и стекле. Не хватает только одного – каменного.
