Позднее на дипломатическую и разведывательную службу Российской империи будет принят молдаванин Антиох Кантемир, сын пророссийского монарха (господаря) Молдавии Дмитрия Кантемира, который нашел в Санкт-Петербурге убежище от турок после перехода на сторону России. Антиох Кантемир будет российским послом в Лондоне и Париже, при этом оставит о себе еще и славу поэта и родоначальника жанра сатиры в русской литературе.
О самом Петре Андреевиче уже было много сказано, разведчиком до перехода на должность главы Тайной канцелярии он был профессиональным и удачливым, его стамбульская эпопея со сбором информации даже в тюрьме, перекликающаяся с историей Андрея Хилкова, — одна из самых ярких страниц петровской разведки. И мрачная история с выманиванием из глубины габсбургской Австрии сбежавшего царевича Алексея проведена Толстым в плане ее оперативного исполнения безукоризненно. Своими угрозами, обманом, раздельным шантажом царевича, его подруги и австрийского двора, одновременными обещаниями милости царя Петр Андреевич прошел по лезвию и почти безнадежную миссию своего императора выполнил. Это уникальная операция разведки Петра I, речь ведь шла не об очередном беглом раскольнике или самозванце типа Анкудинова, объектом операции был сам наследник русского трона.
Отметим, кстати, что под впечатлением этой операции и жестокой расправы в Петербурге с вернувшимся Алексеем другой главный участник этих событий, российский дипломат и разведчик в Австрии Авраам Веселовский, отказался вскоре вернуться в Россию. Человек, установивший убежище беглого царевича в Австрийской империи и всячески помогавший Толстому в его операции (на долю Веселовского пришлось успокаивать венский двор во время поездки Толстого к царевичу в Неаполь), стал первым в истории российской разведки невозвращенцем по политическим мотивам из числа ее сотрудников. Авраама Веселовского затем попытались, как и царевича Алексея, вернуть в Россию в ходе разведывательной операции, для чего в Европу был направлен агент Гагарин. Но захватить беглого разведчика в германском Франкфурте не удалось, он почувствовал за собой слежку и скрылся через границу в недоступную русскому сыску Швейцарию, где умер в глубокой старости в 1785 году, постоянно опасаясь покушения на свою жизнь со стороны бывших соотечественников.
Невозвращенцем поневоле после этой истории пришлось стать и родному брату Авраама Веселовского Федору, работавшему в то время посланником России в Англии, это он участвовал в тайных переговорах с представителем шведского короля бароном Герцем и пытался установить связи с английскими заговорщиками Якова Стюарта. Федора Веселовского пытались выманить в Копенгаген, где другие агенты русской разведки должны были силой захватить его и на корабле доставить в Санкт-Петербург, используя в качестве заложника при переговорах с беглым Авраамом Веселовским. Федор почувствовал ловушку и в Данию не поехал, став еще одним невозвращенцем из петровских дипломатов-разведчиков, он получил политическое убежище от английских властей. После бегства братьев Веселовских в России сыск отыгрался на них в лучших традициях практики заложничества, репрессировав безо всякой вины их третьего брата: только за родство с первыми русскими разведчиками-невозвращенцами Исаак Веселовский арестован и отправлен в итоге в ссылку в далекий Гурьев на границе с казахской степью.
После дела царевича Алексея попытки силой вернуть в Россию политических эмигрантов явно увеличились количественно. В немецком Гамбурге силой захвачен русскими агентами и с разрешения местного правителя вывезен для суда в Россию лидер украинских повстанцев и племянник беглого гетмана Мазепы Войнаровский. Из Гамбурга путь арестованного Войнаровского через всю Россию лежал в далекий Якутск, где при Петре организовали целое поселение для ссыльных украинских сепаратистов из числа соратников Мазепы. Здесь среди якутских морозов Войнаровский и нашел свой последний приют, умерев в ссылке, как и многие другие украинские политические заключенные, например бывший еще до Мазепы украинским гетманом Демьян Многогрешный. В отличие от бывших разведчиков-невозвращенцев Веселовских Войнаровского можно считать первой жертвой такой силовой операции российской разведки из числа лидеров сепаратистских движений народов Российской империи.
В принципе здесь стихийная разведка и тайный сыск Петра Великого действовали в русле общемировых тенденций эпохи «секретной дипломатии». Именно на XVIII век во всем мире приходятся первые громкие случаи с разведчиками-дипломатами, ставшими невозвращенцами по политическим мотивам, и со скандальными попытками вернуть их на родину силой для кары за измену. Так, после отказа вернуться из Англии знаменитого шпиона-дипломата французского короля Людовика XV — шевалье де Эона, прославленного в приключенческо-шпионской литературе за свою тягу переодеваться для шпионских целей женщиной, на него агентами тайной полиции Людовика XV под началом знаменитого Шарля де Брольи в Лондоне организовано пять покушений. Акции эти были продиктованы тем, что де Эон шантажировал Версаль некими компрометирующими короля Людовика XV письмами ему о планах высадки французов в Англии и организации в ней внутреннего бунта. Эмигранта-шевалье пытались и отравить вином в корчме, и убить под видом ограбления рукой наемника-англичанина, и заманить на французское судно в порту для захвата и вывоза за Ла-Манш, и вызвать на поединок на шпагах с заранее подобранным искусным фехтовальщиком. Все эти попытки провалились, де Эон вернулся во Францию только после смерти Людовика XV в обмен на полную амнистию себе со стороны его преемника.
А история с покушениями на де Эона громко прозвучала еще и потому, что одно из них готовил тогда ценнейший агент Шарля де Брольи и удачливый французский разведчик Бомарше, он же драматург с мировой славой, автор «Севильского цирюльника» и других пьес о весельчаке-парикмахере Фигаро. Именно Пьер Огюстен Бомарше, имевший во французской разведке того времени агентурный псевдоним Карон, в итоге и договорился с де Эоном, в обмен на гарантии безопасности тот вместе с Бомарше сжег опасные для Людовика Бурбона письма. После краха монархии оракул французской революции Марат на всех углах поносил драматурга-разведчика как за его шпионскую службу предпоследнему из Бурбонов, так и за попытку расправиться в Лондоне с бросившим вызов тирану шевалье де Эоном. Наш Петр Толстой для мировой истории не равен Бомарше по литературной славе и таланту, но все же русская история с вывозом наследника трона Алексея и охотой на братьев Веселовских, на мой взгляд, выглядит куда трагичнее своего французского аналога.
Подобные истории с невозвращенцами и попытками силовых акций в их отношении в том столетии известны во многих государствах. Когда шведский посол-разведчик в Неаполе Густав Армфельд отказался вернуться на родину по политическим мотивам, в Стокгольме по приказу короля Густава IV в заложники взяли близких ему людей и любимую женщину, угрожая их мучительной казнью. Но Армфельд на милость своему монарху так и не сдался, кочуя по различным европейским странам и осев позднее у нас в России, где российская разведка сделала из него в своих интересах главу многочисленной тогда шведской оппозиционной эмиграции в Санкт-Петербурге. Армфельд в обмен на политическое убежище оказывал российской секретной дипломатии определенные услуги, как и другие видные шведские беглецы от Густава IV, например отправленный нашим императором Павлом с тайной миссией в революционную Францию граф Спаренгпортен. Сам Армфельд, как и французский его собрат де Эон, вернулся в Швецию только позднее и в обмен на полную амнистию себе и своим близким, но после прихода к власти в итоге дворцового переворота Карла XIII вновь бежал в Россию, где умер в глубокой старости уже в 1814 году. Так что ряд общих историй беглецов из числа тайных разведчиков-дипломатов разных держав наводит на мысль о некоем общем этапе развития секретной дипломатии тех лет. И история, главными героями которой оказались беглый царевич Алексей, его суровый отец-монарх Петр и его любимый сыщик-разведчик Петр Толстой, при наших российских особенностях укладывается, таким образом, в ложе общемирового процесса развития разведки.
