Мятежи в этом краю возникали периодически в течение всего XVIII века, и каждая последующая волна репрессий властей и их сыска влекла за собой затаенную обидуи новое организованное антиправительственное выступление. Привыкшие к определенной вольности и пользовавшиеся своим положением вдали от глаз петербургской власти на окраине империи, казаки не забывали обиды и мстили при следующем бунте. Характерно, что подавивший в этих же краях в 1705 году еще при Петре I бунт казаков и башкир, заливший тогда Урал кровью, казанский губернатор Кудрявцев уже в 1774 году при выступлении Пугачева был найден пугачевцами в своем имении и убит в возрасте ПО лет, мало уже понимая, что его в мафусаилов век настигла кара за жестокости почти вековой давности.
В 1720 году посланные Петром I войска подавили очередное выступление яицких казаков, и их лидеров впервые допрашивала уже созданная Тайная канцелярия, отправившая некоторых из них на виселицу за план поджечь Яицкий городок и уйти всем войском из России в сторону Китая. В 1766 году, уже при Екатерине Великой, состоялось очередное подавление выступления яицких казаков. От Тайной канцелярии на Яик был прислан генерал Потапов, повесивший многих организаторов беспорядков. Казаки выслали в Санкт-Петербург тайную делегацию ходоков к царице с рассказом о жестокостях Потапова, но глава Военной коллегии (министр обороны Екатерины) граф Чернышев приказал просителей арестовать и тоже отправил их в подвалы Тайной канцелярии в Петропавловку для следствия. Это повлекло в 1771 году новый мятеж: казаки отказались преследовать бежавшие из России от власти Екатерины калмыцкие кочевья, а затем и сами взялись за оружие. При этом казаки рассеяли первую посланную на них армию генерал-майора Траубенберга. Траубенберг был казаками убит, а их собственная проправительственная верхушка атаманов перевешана бунтовщиками, включая главного войского атамана Тамбовцева. Новые армейские части генерала Фреймана казаков разгромили, началось новое следствие о мятеже на Яике, которое от Тайной канцелярии вел присланный на Урал полковник с говорящей для его инквизиторского занятия фамилией Неронов. По этому делу десятки человек казнены или сосланы в Сибирь на каторгу, все тюрьмы были забиты подследственными. Именно в этих условиях на Яике объявился под именем Петра Федоровича казак Пугачев, встретился со скрывавшимися в скитах активными участниками мятежа и легко вызвал тот самый русский бунт, превратившийся в мощное восстание против власти Екатерины II по всему Уралу, Поволжью, Западной Сибири и казахской степи. Так что Тайная канцелярия своими действиями по обузданию казаков и жестокими розысками участников прошедших выступлений внесла свою лепту в сложившиеся для Пугачева «революционные обстоятельства» на Урале.
Целый год половина России полыхала в пламени пугачевского бунта, против высшей власти Российской империи впервые действовала в боевых условиях армия собственных взбунтовавшихся подданных, что означало гражданскую войну в империи. Только к осени 1774 года снятые с турецкого фронта регулярные войска и посланный во главе их полководец Александр Васильевич Суворов на Волге разгромили основную часть пугачевского войска. При отступлении Пугачев был пленен собственными приближенными из яицких казаков и выдан правительству. Начались массовые репрессии участников его движения, в дело вступила Тайная канцелярия, и появилось это самое, дело о пугачевском бунте. Официальная секретная следственная комиссия по общему расследованию пугачевского бунта заседала в Казани, и возглавлял ее работу секретарь Тайной канцелярии Иван Зряхов, специально командированный сюда из столицы; комиссия эта работала до конца 1775 года.
Пугачева везли через российские города под стражей, а затем поместили для следствия на Московском монетном дворе. Помню, как в детстве меня очень удивляло, отчего такого важного государственного подследственного не везли сразу в столицу или хотя бы не поместили по приезде в Москву в одну из тюрем, которых в старой столице России тогда уже имелось несколько. Зачем же его держали на Монетном дворе (ближе к деньгам и государственным секретам их производства), а при этапировании до Москвы оставляли под конвоем на ночлег в обычных домах губернских городов по пути следования? Так, в моем родном Симбирске Пугачева содержали в кандалах в частном доме, на месте которого сейчас стоит городской драматический театр, о чем повествовала мемориальная доска на стене здания. Я в детстве проходил мимо театра по дороге в школу (за сто лет до меня этой же дорогой и в ту же гимназию ходил симбирский гимназист Володя Ульянов, еще тогда не Ленин) и тоже удивлялся. Ведь в 1774 году в Симбирске был и укрепленный кремль, и надежная тюрьма при нем, но почему-то Пугачева посадили под арест в обычный дом в самом центре города. Только повзрослев, я понял: и по дороге в маленьких российских городках, и на Московском монетном дворе арестованного Пугачева держали в клетке для предъявления народу российскому, как в зоопарке, чтобы массы убедились, что перед ними не бывший император Петр, а мятежный безграмотный казак и дезертир.
Из-за этой тактики сыск однажды едва не потерял своего важного арестанта. В Самарской губернии в частном доме села Мосты, где оставили на ночь Пугачева, случился пожар, арестованного вывели из клетки и посадили в телегу посреди двора, при этом сам известный на весь мир полководец Суворов всю ночь караулил Пугачева. В Симбирске народ тоже валил толпами смотреть на «Петра Федоровича» в оковах. Помнится, в той самой школе, что стоит в двух шагах от места содержания Пугачева в Симбирске, нам об этом эпизоде в героической биографии Суворова предпочитали не рассказывать. Как не говорили об этом вообще в советской школе, как ни словом не поминали ту бойню войсками Суворова при штурме Варшавы в ноябре 1794 года, которая шокировала всю Европу. Советским школьникам все больше рассказывали о героизме Пугачева, значительно приукрашивая его историческую личность почти до образа идейного большевика из XVIII века и ни словом не поминая о зверствах его воинства. Говорили и о его почти идейном героизме на следствии, хотя здесь Пугачев дерзил следствию больше с отвагой обреченного, но стойкого человека, чем идейного оппозиционера.
Кстати, тот самый знаменитый диалог с присланным из столицы для первого его допроса графом Паниным (о вороненке и вороне, который еще летает) у Пугачева состоялся именно на крыльце этой обычной симбирской избы в окружении толпы собравшихся симбирян. Эту перебранку, которую Петр Панин в письме императрицы назвал затем допросом Пугачева, наблюдали десятки собравшихся здесь же на главной площади города симбирских обывателей — это им Панин показывал, что перед ними обычный дерзкий бунтовщик из черни, для чего ударил при всех Пугачева в лицо и дергал его за бороду. Вряд ли Панин был так разозлен явлением перед ним нераскаявшегося самозванца, что не сдержался с рукоприкладством, скорее всего, он изначально имел задание доказывать как можно большему количеству свидетелей, что речь идет о простом беглом казаке. Ничем другим этот нелепый допрос с мордобоем на городской площади не объяснить, это была пиаровская акция по дегероизации пугачевского образа до статуса обычного уголовного злодея. К Монетному двору в Москве смотреть на Пугачева тоже собирались массы зевак, именно отсюда Пугачева забирали для допросов специально приехавшие для расследования Степан Шешковский и его подручные.
