Опричный террор и сам институт розыскного и карательного войска во времена Ивана Грозного еще не был спецслужбой, способной переходить по наследству от монарха к монарху. Поэтому опричнина так и осталась разовым оружием в руках создавшего ее «грозного царя». Но зароненное семя идеи создать особый институт по государственному надзору за обществом и искоренению в нем крамолы дало побеги уже в следующем веке при одном из первых Романовых — царе Алексее Михайловиче.
ТАЙНЫЙ ПРИКАЗ
После смерти Ивана Грозного в деле политического сыска в России наступил некоторый перерыв почти на сто лет. В России тогда еще не возникли такие условия в государстве, когда пусть и примитивный орган тайного сыска уже был жизненно необходим правящей власти. Он мог быть при Иване IV, решившем зачистить страну от политических противников и выкорчевать боярскую оппозицию, а могло его и не быть. Сыну Ивана Грозного Федору сыск оказался не нужен, он мило всем улыбался, любил звонить в колокола на звоннице и совсем не хотел заниматься государственными делами, зачем же такому царю тайный сыск и опричники. Некоторые полагают, что Федор был тихим сумасшедшим, юродивым на троне, основываясь только на недостоверных легендах и рассказе шведского посла своему королю, что московский государь Федор Иванович мочится под себя прямо на троне при приеме иностранных делегаций. Скорее всего, это был просто инфантильный и добрый юноша, на котором природа в плане жестокости и воли вообще решила отдохнуть после бурного папы. Но тайный сыск Федору, за которого фактически правила клика придворных, действительно был не нужен, и он был заброшен временно в чулан истории.
Севший после смерти Федора на трон его шурин Борис Годунов был более тверд и решителен, но и он решил обойтись в России без единого органа тайного сыска, доверив по старинке дело искоренения крамолы своим приближенным боярам и армии. Когда на него пошел войной самозванец под именем царевича Дмитрия, искоренять его сторонников по российской глубинке Годунов послал свои полки стрельцов, усиленные наемниками и татарскими отрядами, и они зверствовали в западных областях страны не хуже опричников, которыми Годунов при Иване Грозном тоже командовал. Но армия не спасла династию Годуновых, большей частью передавшись вскоре под власть самозванца, Годунов умер в Москве, а его успевший принять царский венец сын Федор без органа тайного сыска легко стал жертвой дворцового переворота и был убит заговорщиками. Сама история подсказывала российской власти новую реальность — орган тайного сыска необходим, никакие временные боярские комиссии и армейские отряды, пусть даже самые преданные, его не заменят. Но тут на много лет началась великая Смута, в России временами не было никакого единого правительства или было сразу по нескольку в разных районах страны, в таких условиях отсутствия единой власти и вообще государственности о тайном сыске вообще говорить трудно. Поэтому второй черновой проект сыска в России появился только после окончания Смуты, когда на престоле опять единого царства прочно утвердилась династия Романовых.
В отличие от Ивана Грозного второй царь романовской династии Алексей Михайлович, венчавшийся на царство в 1645 году, в русской истории получил прозвище Тишайший.
Первые попытки вернуться к этой идее замечены еще при отце Алексея — Михаиле, первом царе из Романовых. Он стал создавать некие временные комиссии для расследования конкретных дел по государственным преступлениям или рассмотрения отдельных доносов. То есть, в отличие от Ивана Грозного, Михаил Романов видел дело своего сыска более временным, а значит, и менее важным, не желая создать под него отдельный орган политического сыска на постоянной основе. Эти комиссии стали называть «приказами» царя, из них уже при его сыне вырастут постоянные Тайный приказ и Сыскной приказ (для разбора менее значимых и уголовных преступлений, прообраз будущего российского МВД). Такой временный приказ при Михаиле расследовал дело «порчи» царской невесты Марьи Хлопониной, помолвку с которой царь Михаил расторг в 1616 году ввиду ее постоянной болезни. В 1620 году этот приказ начал работу по доносу, что четырьмя годами ранее невесту царя умышленно травили медленным ядом злоумышленники, чтобы расстроить царскую свадьбу. И только в 1622 году виновные в «порче» невесты выявлены, и главные обвиняемые в этом, князья Салтыковы, сосланы из Москвы. С момента преступления до наказания виновных прошло шесть лет, но при временном и неорганизованном характере работы этих михайловских приказов большей оперативности от их следствия требовать вряд ли было возможно.
Постоянным органом сыска стал Тайный приказ, учрежденный указом царя Алексея в 1648 году, он также назывался приказом Тайных дел. Некоторые исследователи и эту дату предлагают считать отправной точкой истории профессиональных спецслужб в России, однако Тайный приказ не менее далек от спецслужбы в нашем понимании, чем воинство опричников. Хотя внешне он и отличается от свирепых ивановских опричников своей большей организованностью и большей разумностью действий по политическому сыску так же разительно, как хладнокровный царь Алексей лично отличался от жестокого и взрывного царя Ивана.
Вопреки утверждениям некоторых историков, Тайный приказ не занимался разведкой и контрразведкой в нашем современном их понимании, а также не имел оперативного аппарата. В его функции, как и у многих современных приказу иностранных служб архаичного политического сыска, входил розыск неблагонадежных лиц и их допросы, как правило, с применением пыток, а также передача после этой процедуры царскому суду. В нашем понимании это некий следственный комитет, занимавшийся и политическими, и уголовно-бытовыми делами.
Один из главных специалистов в российской истории по алексеевскому ее периоду — Казимир Валишевский, касаясь Тайного приказа, так описал его предназначение: «Это было нечто вроде тайной канцелярии Людовика XV, отличие было лишь в том, что сфера деятельности ее не ограничивалась только областью внешних сношений… То было какое-то странное и протеобразное собрание, на которое Татищев смотрел как на инквизиционный стол, Леклерк — как на «кровавый трибунал». Современные же историки открыли в нем, подобно Костомарову, зародыш будущей тайной полиции»
[1]. Здесь очень удачно сравнение с зародышем, если опричнину считать семенем на поле будущих российских спецслужб, то Тайный приказ Алексея действительно зародыш, побеги взойдут еще спустя почти два века.
К созданию Тайного приказа Алексея Михайловича подтолкнули почти непрекращающиеся волнения в государстве, которыми Тишайший был очень озабочен: масса самозванцев с претензиями на царство, бунт донских казаков Степана Разина, Медный бунт в Москве, мятеж 1650 года в Пскове, Соляной бунт и т. д. По свидетельствам современников, царь на всю жизнь запомнил свой страх, когда толпа взбунтовавшихся москвичей пришла к его загородной резиденции в Коломенском и смела кордоны стрельцов. В тот день ему первому из российских самодержцев пришлось лично выйти к мятежной толпе, вести с ней переговоры, да еще ударить; по рукам с безвестным представителем возмущенного люда, именовавшегося тогда «бунтовским миром». В дни этого кровавого «соляного выступления» летом 1648 года (народ московский взбунтовался из-за повышения цены на соль) царь вполне мог ощутить свое бессилие перед русским бунтом. Бушевавшая толпа заставила царя не просто объясняться со своими представителями по поводу ценовой политики в государстве, но и выдать ей на растерзание его любимцев, бояр Плещеева и Траханиотова. Третьего обвиненного в соляных спекуляциях, своего любимца боярина Морозова, царь под охраной успел вывезти из Москвы и объявил восставшим о его опале и ссылке. Это был для царя Алексея Михайловича уже личный толчок к организации приказа Тайных дел, какими для Ивана Грозного явились смерть супруги, раскрытие какого-то боярского заговора и, очевидно, еще какие-то события, до нас историей не донесенные.
