— И вы ничего не хотите? А как насчет этого? — хозяйка достала одну из баночек-спасительниц. — Крем для вашего лица, который делает его мягким, как перинка!
— Надеюсь, не в буквальном смысле?
— Нет, что вы! Никаких побочных эффектов, мы закупаем реагенты в лучших магазинах! Ну так что? — продавщица запорхала руками.
— Нет, мы пойдем.
— Дайте-ка одну штуку, — романтик вдруг достал золотые монеты.
— Я же говорю, не нужно…
— Я себе!
Лолли еле сдержала смех.
Когда парочка вновь вышла на улицу, Ромио принялся разглядывать покупку на свету.
— Кто тебя за язык тянул? — наехала на спутника девушка. — Узнай она, что это был сам-знаешь-кто, об этом тут же узнал бы Платз, и сам-знаешь-кому пришла бы крышка! А он, в конце концов, нас приютил. Хоть и выгнал потом, но его можно понять. К тому же, узнай кто, что мы имели с Инфионом дело и были там, нам, возможно, пришлось бы тоже не очень хорошо.
— Я не понял, о ком вы говорили…
— Ладно, пойдем дальше.
— На этот раз ведешь ты?
Девушка вздохнула так обреченно, будто стояла у жерла вулкана и была вынуждена туда прыгнуть. В некоторых случаях «не местный» был хуже всех мировых бед разом.
— А вообще, мне надо бы работать, а то я давно на месте не была…
— Но разве тебе не заплатят из тех денег, что я оставляю?
— Смеешься? Это все для Доны Розы. А в моем случае, философы сами себя не сделают. У меня, к сожалению, Философского Камня на руках нет.
— Ну может еще пройдемся?
За последние дни девушка ловила себя на том, что не понимает, почему она вообще ходит с Ромио. Эта мысль бегала в голове, как белка в колесе — постоянно крутилась, но никогда не достигала никакого логического (и даже нелогического) решения. Просто что-то тянуло за «не местным», и иногда это бесило до чертиков.
— Время у меня еще есть, тем более можно пойти до Борделя длинным путем…
Время, собственно говоря, было всегда и никуда не исчезало по объективным причинам. Хотя, какой только чертовщины не произойдет от магических землетрясений. Аномалии — лишь малая часть тех последствий, которые колебания могут нести, но одно известно точно — свободного времени никому они не прибавят. Другой вопрос в том, что эти «тряски» могут напрочь перекрутить структуру мироздания.
И где-то в глубине оно зашевелилось. Черное, поглощающее все цвета и абсолютно нестабильное…
Но позволим разбираться в вопросах мироздания тем, кто хочет этим заниматься в своих запертых башнях, комнатах, и иногда сходить с ума.
Вот у Денвера, например, времени на такую ерунду никогда не было. Но сейчас, после того, как утренний выпуск разлетелся по городу, оно внезапно появилось. Главный редактор понимал, что грядет что-то еще, даже более взрывное, чем ночное происшествие. Но вот только чтобы это «что-то» произошло, нужно было подождать, а поскольку ничего интересного в Златногорске больше не наблюдалось, Денвер просто сидел, закинув ноги на стол, и смотрел на чаек.
Окно было открыто настежь, и потоки теплого воздуха врывались в комнату, принося сладкий аромат, смешанный с морской свежестью. Главный редактор глубоко вдыхал и елозил на своем стуле. У Денвера, как говорят, в определенном месте было шило. Он сидел и думал, чем бы заняться.
Поток воздуха внезапно стал сильнее, превратившись в сквозняк, и кончики фрака запорхали.
— И кто к нам пожаловал? — Денвер повернулся на стуле, а потом отпружинил, отмахнул несколько бумажек в сторону и выпрямился почти по стойке смирно.
— Успокойся, — махнул рукой вошедший Платз и закрыл дверь, — прекращай отыгрывать.
— Просто вы вошли слишком неожиданно…
— Знаю, знаю, прости, — улыбнулся «как бы мэр». — Прекрасный выпуск, кстати. Очень сенсационная новость, вот только жалко, что сенсация… не совсем такая, какой бы я хотел ее видеть.
— Мне очень жаль.
— А ты знаешь, какой она должна была быть?
— Я догадываюсь…
Платз осмотрел главного редактора «Сплетника Златногорска» с ног до головы.
— И, наверное, ты догадываешься, зачем я здесь.
— Думаю, да. Вам нужно имя этого человека?
«Как бы мэр» улыбнулся и кивнул.
— Боюсь, что тут я бессилен, — развел руки в стороны Денвер, — имени я не знаю, но самого человека — вполне.
Главный редактор схватил полосатую шляпу и опустил ее на голову, придавил, а потом рассказ Платзу все, что знал об Инфионе.
— Значит волшебник в синем, с белой бородой и белыми волосами, работающий у Бурта? Отлично! Поверь, скоро тебя ждет сенсация, можешь не скучать, — «как бы мэр» отошел к выходу. — И на этот раз, она пройдет так, как я задумал, будь уверен.
Бордель Доны Розы показался на горизонте, как айсберг в море, и Ромио решил сбавить шаг, чтобы немного растянуть приятные прогулочные моменты. Но время, к сожалению, не нуга, да и к тому же, Лолли шаг сбавлять не собиралась.
— Сегодня я очень не хочу опаздывать, — проговорила она, не оборачиваясь и щурясь от света, который отражался в витринах.
— Ну может ты немного сбавишь скорость?..
— Нет! Говорю же, не хочу опаздывать!
«Не местный» прибавил шаг и догнал работницу Борделя как раз тогда, когда она дернула ручку входной двери.
Внутри было такое же красноватое освещение, как и обычно, да только вот большинство девушек было внизу. А между ними на диване сидел Эдрик, точнее, они сидели вокруг него, одобрительно кивая головой и ласкаясь к нему как кошки, просящие молока. Штульц расположился за столиком, абсолютно игнорирую двух работниц, которые пытались оторвать его от поедания плюшек. Дона Роза, к удивлению Лолли, тоже была внизу и попивала чаек.
— А, Лолли! — спохватилась хозяйка, увидев своего «птенчика» в дверях. — Проходи, ты не опоздала, у нас сегодня… не самый обычный приемный день.
«Чайная» Роза бросила взгляд на Ромио.
— И в первой половине дня мы не принимаем обычных гостей…
— Но любой каприз — за наши деньги, так?
— Прости, дружок, но не сегодня. Так что подожди до вечера, ладно?
Хозяйка Борделя махнула рукой. «Не местный» собирался попрощаться с Лолли, но та уже спешила вверх по лестнице. И романтику не оставалось ничего, как покинуть столь чудесное заведение.
— Не думал, что ты можешь поступиться своим главным принципом, — усмехнулся Жандарм, расплываясь в ласках.
— Эдрик, прекращай.
— А кштати, — Штульц порой забывал, что когда кто-то говорит с набитым ртом, половину слов невозможно разобрать, — што Платш прошил тебя шделать, а?
