– Но почему тогда вы ни разу не связывались с ней с тех пор, как она прилетела в Турцию?
– Этого не было в моих планах, но, как правильно предположил Кахил, маршрут Наили изменился. Мне пришлось все пересчитать, определить вероятности встречи, выбрать наиболее подходящее место, согласовать их пути… Все это заняло много времени.
– Вы говорили, что Наиля – ключ от клетки для хищников. Информация, которая оказалась в ее руках, могла спасти ее народ?
– Случай, на который люди так часто ссылаются, есть не что иное, как реализация одной вероятности из множества. Чем вероятность ниже, тем менее возможной кажется ее реализация, однако же она не равна нулю. Всеми брошенная Наиля, должно быть, считала, что ее жизнь ничего не значит, как и жизни ее родителей. И тем не менее будущее свободного мира и миллиардов людей зависело именно от них троих.
– Почему же?
– Потому что ее отец сумел вывести ее из гетто, потому что ее мать по неслучайному стечению обстоятельств получила важнейшую информацию. Потому что они приняли страшное решение, которое кто-то счел бы слишком рискованным, но правильнее назвать его отважным, ведь они не могли быть уверены в успехе. Я многому у них научилась. Они не пытались ничего просчитать и доверились надежде. Надеяться – значит проявлять отвагу. Что же до Наили, то судьба сделала ее посланницей, и жизненно важно было, чтобы она добралась до места назначения.
День десятый, Лондон
Переписка с «Группой» повергла Дженис в пучину раздумий. Журналистка решила перечитать свои записи в одиночестве. Что-то ускользало от нее, и она снова принялась мысленно прокручивать разговоры с Ноа: на террасе кафе, когда подруга заметила в ее блокноте эмблему ПСИОП; в саду дома престарелых в Тель-а-Шомере. Не там ли Ноа упомянула имя Гольдциг? Что за человек этот приближенный израильского премьера, какую роль он играет в кругу тех, против кого она борется? Кое-кто мог бы ей подсказать. Она давно должна была позвонить своему главному редактору и отчитаться о ходе расследования. Эфрон наверняка с ума сходит от бешенства. Набирая его номер, она приготовилась к потоку упреков и поспорила сама с собой, что он будет орать не меньше пяти минут, прежде чем даст ей вставить хоть словечко. Но проиграла.
– Чего тебе нужно? – спросил он, приняв звонок.
– Хочу рассказать, как у меня дела.
– Дженис, прошу тебя, только не мне. Я жду твоего звонка уже четыре дня.
– У меня не было ни минуты покоя. Что тебе известно о некоем Гольдциге?
– Что ты ни при каких обстоятельствах не должна к нему приближаться.
– Почему?
– Для тебя это слишком крупная рыба.
– Ты что, хочешь этим меня убедить сделать ровно наоборот?
– Забавно, но нет, не в этот раз. Я серьезно, Дженис, это опасный человек, а его окружение еще опаснее. Эти люди не церемонятся с теми, кто проявляет слишком сильный интерес к их делам.
– Каким делам?
– Говоря обиняками, ему приписывают роль посредника между нашими олигархами и американским правительством. У него партнеры по всему миру.
– В каком смысле «обиняками»?
Эфрон помолчал.
– Ты не первая расследуешь это дело, но нам ничего не удалось напечатать.
– Чтобы ты – и отказался печатать?
– Риски слишком велики.
– Среди его «партнеров» случайно нет «БлэкКолони»?
– Ладно, вот тебе ответ. Ты, кажется, не вполне уловила смысл слова «посредник». Гольдциг берет на себя всю грязную работу, а его связи с властями дают ему полную неприкосновенность. Дженис, если ты напала на его след, остановись немедленно.
– Кажется, ты сообщил мне больше, чем я надеялась узнать.
– Ты невыносима. И где твоя обещанная сенсация?
– Скажи сначала, чего ты хочешь – чтобы я остановилась или чтобы продолжала?
Эфрон замолчал; Дженис слышала, как он дышит в микрофон. Она слишком хорошо его знала – прерывать его размышления было бы ошибкой.
– Тебе нужен еще аванс? – наконец заговорил он.
– Я уже три дня живу на личные сбережения. Мне пришлось совершить несколько перелетов, потратиться на отели…
– Куда ты летала?
– Да так, сначала туда, потом сюда.
– Посмотрю, что можно сделать, но пришли мне хоть что-нибудь как можно скорее. Я на тебя рассчитываю.
– Ты всегда можешь на меня рассчитывать. Вопрос в том, могу ли я рассчитывать на тебя, когда придет время опубликовать материал.
– Видно будет… когда придет время. Последний вопрос – ты давно говорила с Ноа?
Дженис сжала смартфон.
– А что? – спросила она сдавленным голосом.
– Твоя подколка заставила меня поразмыслить, и, когда ты уехала, я сказал себе, что пора зарыть топор войны. Я отправил ей сообщения, пригласил поужинать, но она не перезвонила.
– Видимо, очень занята, – промямлила Дженис.
– Вероятно, – вздохнул Эфрон и отключился.
Корделия ворвалась в номер с пакетами в руках.
– Раз уж мне запретили заходить домой, пришлось поискать себе одежду. Ты не слишком скучала без меня? Почему у тебя такое лицо?
– Нипочему. У нас есть работка, я хочу изучить все эти банковские переводы поближе и понять роль «БлэкКолони». А ты проверь, не закончила ли часть денег свой путь в Израиле.
Корделия поставила пакеты на кровать и повернулась к подруге:
– Я думала, тебе захочется сначала взглянуть на мои покупки, но раз уж у нас есть дела поважнее…
День десятый, Киев и Рим
Витя и Диего продолжали проверять данные, которые без конца поставлял им вирус, но столкнулись с одной проблемой. Хотя они обнаружили многочисленные переводы через Джерси в Германию, им никак не удавалось выяснить ни кто их отправитель, ни кто получатель. За номерами счетов стояли фиктивные компании, зарегистрированные в других офшорных зонах и принадлежащие трастам, акционерный состав которых они узнать не могли. Хакеры тщетно пытались определить, кто прячется за этими непрозрачными структурами. В конце концов Диего наткнулся на некий код, который вроде бы маскировал другой. Если взломать первый, они, возможно, обнаружат какие-то доселе невидимые файлы. Витя посоветовал ему обратиться за помощью к Матео – он, как и Екатерина, в этой области был настоящим специалистом.
Пара изучила задачку и пришла к одному заключению: они близки к цели, такого рода защита довольно необычна, скорее всего, она скрывает ценнейшую секретную информацию. Хакеры немедля известили об этом Киев.
