– Ты уверен?
– Майя попросила меня проверить ее телефон, так что мне удалось его локализовать, а потом она его вырубила. Он исчез, как будто она его уничтожила и вытащила симку.
– Тогда это хорошая новость, наверное, она хотела избавиться от слежки, а раз она была в нескольких километрах от греческой границы, вероятно, она ее уже пересекла.
– Нет, тогда бы она подала хоть какие-то признаки жизни! Если на нее охотятся турки, у нее мало шансов выбраться из страны. Надеюсь, она хотя бы не попала к ним в лапы.
– Вечно ты думаешь о худшем, – отозвался Алик.
– Можем полететь в Стамбул, в семь вечера есть рейс. Там возьмем машину напрокат и через час будем в Эдирне.
– А потом?
– Найдем Майю и вывезем ее.
– Ты что, правда собираешься выбраться из дома? – удивился Алик. – Ты же не выезжал никуда уже…
– Не надо мне напоминать, сколько я тут уже торчу. Ты столько лет меня этим попрекаешь, не тебе меня теперь отговаривать! – взвился Витя.
– Ради того, чтобы увидеть, как ты выйдешь из этой чертовой домины, я бы даже согласился проделать весь путь до Эдирне на машине. Но заявляться в этот городок посреди ночи не слишком разумно. И потом, подумай – что, если Майе удалось пересечь границу и она попытается связаться с нами или приедет сюда, пока нас нет?
– Илга ее встретит и сообщит нам.
– Ну хорошо, – сдался Алик, – дадим ей еще один вечер, так у нас хоть будет подготовиться к этой операции. Полетим завтра, займись покупкой билетов и найди нам отель в Эдирне… с таким номером, до которого мне не придется тащить тебя на руках.
– Ты мог бы сказать проще – с номером, адаптированным для инвалидов, – буркнул Витя.
– Знаю, но мне не хотелось так говорить, – парировал Алик и удалился.
– Не забудь взять из сейфа пару «йес-карт»
[3], нам понадобятся турецкие лиры.
* * *
Корделия смотрела, как брат собирает вещи.
– Ты рад, что вернешься к Флорес?
Диего не ответил.
– Можно узнать, чему ты улыбаешься?
– На самом деле ты хочешь узнать, грустно ли мне с тобой расставаться.
– Судя по твоему виду, не слишком.
– А что это меняет? Ты все делаешь по-своему. Возвращаться в Лондон в одиночку глупо, я бы даже сказал, безответственно с твоей стороны, – высказался Диего, закрывая сумку. – Пообещай мне хотя бы, что не сунешься в квартиру.
– Если ты так настаиваешь, – ответила Корделия с делано сокрушенным видом. – Но ты так здорово врезал Малвейни, что я сомневаюсь, что он все еще там рыщет.
– А я сомневаюсь, что Шелдон оставит тебя в покое после того, что мы ему сделали. Он наверняка попытается поймать тебя во что бы то ни стало. Не следует недооценивать противника. Ты стащила у него портфель с пятьюдесятью тысячами фунтов и компрометирующие документы, а несколько дней спустя с его счета улетучились пять миллионов; если он не сложит два и два, он полный идиот, в чем я сомневаюсь еще больше. Шелдон сумел выследить тебя и в первый раз, я не хотел об этом говорить при остальных, сама догадываешься почему, и я удивлюсь, если Матео не сделал те же выводы, что и я, он ведь такой параноик.
– Какие выводы?
– Шелдон подозревает, что ты действовала не в одиночку, а это значит, что все мы в опасности.
Корделия прошлась по комнате. На сей раз вид у нее был по-настоящему озабоченный.
– Если он и правда соотнес эти два инцидента… – пробормотала она.
– Инцидента? Ты серьезно? – возмутился Диего.
– Да брось выпендриваться, ты же прекрасно понимаешь, что Шелдона пугает не потеря денег, а пропажа документов. Именно за ними он и послал Малвейни. Его подручный вернулся ни с чем, так что он не станет отчитываться о случившемся руководству, по крайней мере пока считает, что причина нападения на него имеет исключительно личный характер. Пока о нашей атаке не узнали все, что дает нам немного времени.
– Допустим. Но что, если близнецы или счастливые бенефициары нашей «вендетты» расскажут о ней?
– Тогда у Шелдона будет еще больше причин сидеть тихо, иначе станет козлом отпущения. Потеряет работу и все свои привилегии. Как в шахматной партии – мы зажали слона, и теперь, если он сдвинется с места на одну клетку, подставит под удар своего короля.
– Если бы мы были в шахматной партии, под ударом оказались бы два слона, вернее, осла, так что позаботься о том, чтобы дело не зашло дальше.
– Ладно, я буду очень бдительна, не стану возвращаться к себе, я даже остановлюсь в другом квартале, если тебе так будет спокойнее.
– А почему бы нам не поменяться ролями? Я полечу в Лондон, а ты в Берлин.
– Можно… если бы я учила немецкий вместо итальянского, если бы ты работал в моем агентстве и если бы ты мог вместо меня проникнуть в офис «Дейли тайм» и воткнуть отравленную флешку наших друзей… Короче, слишком много «если». Перед тем как ехать в Лондон, я попытаюсь убедить Витю не публиковать сообщение для прессы.
Диего подошел к сестре.
– Ну что еще? – спросила она, посмеиваясь.
– Ты никогда не изменишься.
– А почему ты хочешь, чтобы я изменилась?
– Не изображай святую простоту, я тебя видел.
– Было бы странно, если бы ты меня не видел. Ты меня прямо-таки сверлишь своим пронзительным взглядом, тебе явно нужно сказать мне что-то важное.
– Я видел, как ты целовала Алика.
– А… – Она вздохнула.
– Вот именно, а. И зная тебя, я не удивлюсь, если ты увлеклась Витей.
– Что ты несешь!
– Он с тебя глаз не сводит с тех пор, как мы приехали, краснеет, когда с тобой говорит и нервничает, когда ты к нему обращаешься, ни за что не поверю, что ты этого не заметила. А в тех редких случаях, когда мужчина тебя волнует, ты делаешь все, чтобы от него отдалиться, так что ты бросилась в объятия его брата, чтобы не рисковать.
– Ты психоаналитик или ресторатор?
– Просто твой брат.
– К твоему сведению, это Алик меня поцеловал, – заявила Корделия, избегая его взгляда.
Диего коснулся ее щеки.
– Нет ничего плохого в том, чтобы любить. Попробуй как-нибудь. Если тебе повезет, может быть, найдешь счастье.
– Как ты после смерти Альбы?
– Я был безумно счастлив с ней, и память о ней до сих пор делает меня счастливым. Пусть я ее потерял, но ведь мог и никогда с ней не встретиться, а это было бы куда печальнее. А теперь с Флорес я снова учусь счастью, и это самое прекрасное, что со мной случалось за последние годы. Мы же не будем хакерами всю жизнь… Ну или, по крайней мере, не будем только ими. Я просто советую тебе немного подумать о себе.
