Потом на обед.
Я ходила за ними как тень, но не жила, а ждала.
Это разное. Я не веселилась, была напряжена, без устали высматривала в ребенке признаки бледности. Но сын был весел, счастлив и подвижен, и никаких признаков недомогания не демонстрировал.
Перед дневным сном он сходил на горшок, и я коршуном бросилась на «добычу», искать пластмассу. Но ее не было. Было много переработанного продукта жизнедеятельности, а пластмассы – ни грамма.
Значит, она еще внутри. Продолжаем наблюдать.
На третий день муж предложил съездить на экскурсию в город. Увидев мои расширяющиеся от ужаса глаза, успокоил:
– Ты можешь взять с собой горшок, раз ничего, кроме этого, тебя не интересует.
Муж вышучивал мой страх, как бы обесценивал его. В ответ на мои истерики говорил, что выбирает услышать, что сказал врач, а не внутренний паникер. Что он тоже переживает, но предпочитает концентрироваться на хорошем, а не плохом.
– Просто ни гиду, ни врачу нет дела до нашего сына, – хмуро бурчу я, вернувшаяся минуту назад из туалета, в котором распотрошила горшок с очередной порцией долгожданного г…вна, но не нашла в нем ничего нового.
Мы поехали на экскурсию в город.
Я ничего не запомнила.
Есть такой анекдот про мужика, который прилетел в Голландию и пил там беспробудно. На вопрос друзей, как ему Голландия, он честно ответил: «Ну и пьют в этой вашей Голландии!» Вот и я так.
Я не запомнила Шарм-эль-Шейх и его колоритные красоты, запомнила оранжевый горшок с треснувшей спинкой.
Муж с сыном брали от этого отдыха все. Там рано темнело, уже где-то к 18:00 сгущалась тьма, и они вечерами брали фонарики и шли на экскурсию… по крышам близлежащих отелей.
Это было весело и интересно. Они приходили, взбудораженные приключением, каждый раз с новыми находками: то глиняную фигурку повара принесут, то пойманного сверчка, то забытые кем-то нарукавники.
Я же даже не загорела толком, хотя загорать очень люблю. И купаться.
И радоваться жизни.
Но я была занята более важным делом – страдала. Была бледна и подавлена.
На седьмой день я пошла исследовать утренний стул сына и обнаружила там кусочек пластмассы.
Он вышел! Совершенно спокойно и безболезненно.
Я сползла по стене в ванной комнате и разрыдалась. Меня отпускала паника, сдувалась, как воздушный шар.
Я наплакалась всласть и… пошла собирать вещи – вечером самолет.
Муж с сыном ушли в аквапарк, полетать с горок на прощание.
Я упаковала наши пожитки в чемодан, села на кровать и вдруг осознала страшное: я пропустила отпуск.
Просто не заметила его.
Заметила страх, панические сны, усталость от ожидания.
А солнца и долгожданного счастья – не заметила.
Мой муж жил, а я ждала… г…вна. Вся неделя – тягучее ожидание новой порции.
И все. Все семь дней превратились в это содержание горшка.
Но самое страшное тут даже не это, а то, что я сама это выбрала.
Муж тоже любит сына и тоже волновался. Но он выбрал жить.
Он не превращал свое «сегодня» в «черное сегодня» ожиданием «черного завтра». А я превращала.
Яркий день – в черное, дурнопахнущее сегодня, и завтра, и послезавтра.
Это такая метафора бомбическая.
Вся наша жизнь полна опасностей. Никто от них не застрахован.
Болезни, аварии, эпидемии, пандемии, ДТП, форс-мажоры, цунами, землетрясения, сосульки, падающие с крыш, обстоятельства непреодолимой силы.
Все это может случиться с каждым. И каждый волен выбирать, как ему жить: вжав голову в плечи в ожидании, что в любой момент обвалится потолок, или кирпич прилетит по темечку, или просто жить и радоваться весне.
Означает ли эта тактика, что кирпич не прилетит? Нет. Она лишь означает, что ты сконцентрирован на будничном счастье, а не на кирпиче. На том, что у тебя есть, а не на том, чего нет.
Жить и не ждать г…вна – это знаменатель таланта быть счастливым.
Счастье – это выбор.
Как просто и как мудро.
Я усвоила урок.
Я теперь всегда выбираю счастье, по крайней мере, стараюсь. А если замечаю, что срываюсь в деструктивные мысли, сама над собой шучу: «Опять оранжевый горшок притащила? Он у тебя встроенный, что ли?»
Живите ярко, дышите морем, а не г…вном.
А если вдруг завоняло, то заметьте это и избавьтесь от встроенного горшка с его содержимым.
Помните, счастье – это выбор, который вы делаете каждый день!
Не сдаваться
Самый сложный в финансовом плане год пришелся на мои пятнадцать лет.
Денег не было, еды не было.
Осенью на даче мы с мамой накопали два мешка картошки. Это была наша инвестиция в зиму.
Мама отчаянно искала варианты подработки, приезжала домой разбитая и уставшая, ложилась на диван плакать.
Папа пил. Где находил алкоголь и на что выменивал – непонятно. Продавать в доме было уже нечего.
Мама шипела на папу вечерами, думая, что я не слышу: «Лучше бы о дочери подумал, водку на макароны выменял».
Но я все слышала.
И понимала.
И мне было страшно.
Казалось, что еще немножко, и мы станем умирать с голоду.
Штаны мои совсем износились, обувь чавкала, заикаться об этом было бесполезно: только добить маму бесконечным списком незакрытых потребностей.
В тот день мама пришла домой рано и объявила побелевшими губами:
– У меня украли деньги.
– Какие деньги?
– Я заняла, а у меня из кошелька вытащили.
– Как? Где? Когда?
– Это важно? – зло спросила мама.
И легла. По дому разнесся стойкий запах валокордина. Она тяжело дышала.
Нет, не важно. Важно лишь то, что мы теперь не просто на нуле, а в минусе.
Я пошла на кухню, сварить картошки на ужин. Еда меня успокаивала.
Особенно когда меня трясло от страха.
Ночами в тот период я долго не могла уснуть: мысли об ужасах безденежья безжалостно атаковали.
Из-за недостатка информации, наивности и недалекости я совершенно не учитывала имеющихся активов (дача, квартира), в моем понимании было так: как только закончится еда, мы просто ляжем и умрем.
Ведь нет того телефона, позвонив по которому можно сказать, что по вот такому адресу нечего есть, и тебе привезут пельмени.
