Я не просто так спрашиваю.
Мы сейчас всем миром проходим кризис, а в кризисе много энергии тратится на проживание стресса. Разным людям дается этот процесс по-разному: кто-то мобилизовался и очень эффективен, а кого-то ситуация деморализует, выбивает из колеи.
Мой муж не любит, когда я пылесошу. Потому что я делаю это бессистемно. Просто вожу щеткой по комнате, подмечаю пыль и уничтожаю.
Муж считает, что это совсем не эффективно. Нужно мысленно разделить пространство комнаты на квадраты, и поступательно по квадратам идти от окна к двери, тогда вражеские пылинки не проскользнут на пропылесосенную территорию.
У мужа всегда есть план. На жизнь, на день, на пылесос.
А я – женщина. Мой характер по краешку оторочен внезапностью и непредсказуемостью.
Я всегда разная. Проснулась – и еще не знаю, какая я сегодня.
А еще я стремлюсь к легкости: не усложняю то, что можно не усложнять. Я не хочу пылесосить правильно, я хочу пылесосить творчески.
У меня и с готовкой так: я не по рецепту готовлю (двести грамм того, триста грамм этого), а «как чувствую».
Так надежнее и по факту вкуснее.
Муж говорит, что дело не в сложности, а в оптимизации процесса. Пропылесосишь плохо – завтра снова пылесосить. Пропылесосишь хорошо – и неделю можно не пылесосить. Так лучше сделай один раз и хорошо.
Я понимаю, что он прав. Но люди разные, и вся суть человечества в том, что люди разные.
Стоя у одной иконы, люди молятся разным богам. А глядя на одну картину, видят разное.
Одна женщина из Австралии мечтала попасть в Москву, в Третьяковскую галерею. Она пролетела через весь глобус, летела сутки, но прилетела в Москву и на следующий день, предвкушая восторг, пошла исполнять свою мечту.
В одном из залов Третьяковки она увидела знаменитую картину и долго зачарованно ею любовалась, не в силах поверить, что это подлинник.
Восхищение внутри просто зашкаливало.
«Господи, я ее вижу! Невероятно! Я так долго этого ждала! Неужели?
Не верю собственным глазам!» – думала женщина.
И вдруг кто-то за спиной прямо дословно повторил ее мысли:
– Господи, я ее вижу! Невероятно! Я так долго этого ждала! Неужели?
Не верю собственным глазам!
Женщина обернулась, чтобы разделить восторг от созерцания шедевра с кем-то, кто на одной волне, и увидела девушку, разматывающую зарядку для айфона. Восторг девушки был адресован розетке, расположенной в метре от картины.
И это хороший пример о том, какие разные люди.
На мой взгляд, быть рациональным сложнее, чем бессистемным (не путать с «безответственным»). Все продумывать, калькулировать. Как таким людям выживать в кризис? Им же надо все просчитывать, но в формуле столько переменных, непредсказуемых, неизвестных.
Это как бы взять конкретное число, скажем, 28, и умножить на «икс», минус «игрек», разделить на «зет».
Равно сколько? Да кто ж знает!
Кризис 2020 года дался мне проще, чем мужу, потому что я подошла к нему творчески.
У меня родилась ассоциация, как будто мне для блюда не хватило ингредиента: в рецепте он есть, а в магазине нет. Ну, в этом случае я легко заменю его чем-то аналогичным.
Вот в рецепте жизни в кризис всем не хватает определенности. Будто отобрали календарь и не отдают. А как по-другому строить планы на будущее?
Весь мир остался дома, чтобы помочь врачам справиться с наплывом заразившихся вирусом, поставил жизни на паузу.
В этот момент я заменила в рецепте определенность принятием.
Значит, будем жить сегодняшним днем.
Есть такая программа реабилитации для алкоголиков, где их учат не пить сегодня, а не вообще. Учат проживать без алкоголя вот этот конкретный вторник, а не жизнь.
Я достаточно быстро приняла новую реальность. В том смысле, что она сложная, но не якорящая.
Все-таки я немножко зебра.
Зебры подвергаются смертельной опасности по несколько раз на дню. Но у них есть удивительный инструмент регуляции стресса – они забывают о нем сразу, как исчезает источник.
Ну то есть пока за зеброй гонится лев, она убегает и паникует, а как только он ее не догнал, она, в относительной безопасности, весело жует травку как ни в чем не бывало.
А мой муж совсем не зебра. Его очень напрягает кризис, который съедает все планы и пылесосит еще хаотичнее, чем я. Обнуляет старые понятные лекала, а новые не дает.
Муж отчаянно ищет новые значения для иксов и игреков, делит пространство на квадраты, упрямо систематизирует ситуацию, которая не поддается систематизации.
Еще в институте у нас был курс антикризисного пиара. На нем говорили, что если в компании случается кризис, то руководитель обязан выйти к людям в течение суток и сделать официальное заявление о ситуации.
Люди должны понимать, что происходит, а иначе они домыслят худшее. Я примерила на себя и поняла: «В точку!»
Если кто-то, кем я дорожу, например, задерживается и не берет трубку, о чем я думаю? О хорошем? О том, что он встретил одноклассника и весело болтает, а звонок просто не слышит?
Нет, конечно.
Я мысленно начинаю обзванивать больницы, потому что в голове уже паническая картинка аварии.
Человек так устроен.
Поэтому нужно выйти и поговорить с людьми.
Помню, на той лекции я спросила:
– А если нечего сказать? Если нет понимания, как выплывать, нет стратегии?
– Так и сказать. Сформулировать оптимистичнее, не просто «нет стратегии», а «работаем над стратегией», ждем информации и в ближайшее время сформируем план действий, – ответил преподаватель.
Это правильно, на самом деле.
Я люблю фразу: «Во что играем?» – и часто употребляю ее в контексте: «Мне нужно время, чтобы вникнуть и понять, что происходит».
Кризис – это время гибкости, новых смыслов, внутренней инвентаризации и кардинальных перемен.
Кризис – это когда весь мир гадает: «Во что играем?» – но никто не выходит к нему и ничего конкретного не говорит.
Не инвестирует в людей спокойствие и определенность.
Во время кризиса я старалась писать вдохновляющие посты. Во-первых, это терапевтично: я, когда пишу, сама успокаиваюсь.
Во-вторых, я получала регулярную вдохновляющую обратную связь.
Одна женщина написала мне письмо: «Вот читаю Вас, когда у меня совсем гаснет настроение, и Вы в каждом рассказе говорите, хоть и не прямым текстом, что „скоро будет лучше“. И настроение вроде налаживается, и дышать полегче. Но я – взрослая женщина с критическим мышлением. И вот я читаю, вроде радуюсь, а сама думаю: „Вот с чего она взяла? Ну с чего? А вдруг будет худше?“»
