И тут я обнаруживаю в рюкзаке только одну книгу, и она уже подписана: «Марина, нам по пути!»
На глазах Марины я вытаскиваю из рюкзака книгу с готовым адресным автографом для Марины…
Видели бы вы ее глаза!
P.S. Я ей, конечно, потом все рассказала, мы хохотали.
Но потом Марина задумчиво сказала, что я зря расшифровала цепь событий, без пояснений все выглядело так завораживающе-мистически, что она не удивилась бы, если следом за книгой я бы достала из рюкзака магический шар.
ЦЕЙТНОТ
Муж ничего не успевает, ходит и злится, весь в цейтноте. Бормочет: «Столько дел, столько дел, за что браться!»
Но при этом наряжается.
– Куда это мы такие нарядные? – спрашиваю я.
– Ревнуешь?
– Конечно, вдруг к любовнице!
– Конечно, к любовнице. Ты не представляешь, сколько дел у меня в той, другой семье!
Колумб
Визит большого чиновника М. в уездный город Б. был запланирован на начало мая.
Именно в городе Б. на улице с символично-революционным названием «Улица Юлиуса Фучика» проживал веселый ветеран, которого высокопоставленное должностное лицо хотело заслуженно поздравить с грядущим праздником Великой Победы.
Марианна Ивановна, которую все обычно звали в одно слово Марьяновна, ничего не знала о планах Дмитрия Анатольевича, и в тот весенний майский четверг бодро шагала в магазин с большой пляжной сумкой.
В нее (в смысле, в сумку, а не в Марьяновну) отлично помещались три батона, «Дарницкий», три пачки макарон и шесть банок тушенки: этим Марьяновне предстояло кормить семью с тремя детьми все выходные на даче у свекрови.
Выйдя на центральную улицу города Б., традиционно запруженную машинами, Марьяновна ошарашенно замерла. Улица была чиста и непорочна, как мысли младенца.
Обочины, обычно намертво заставленные криво припаркованными авто, также опустели. Два запоздалых зазевавшихся эвакуатора с зелеными щупальцами торопливо утаскивали последних четырехколесных жертв поглубже во дворы.
Как раз утром веселый муж Марьяновны рассказал ей анекдот про женщину легкого поведения, которой гинеколог объяснял, что волосы у нее на причинном месте не растут по той же самой причине, по которой не растет трава на автобане. Почему-то девственно-чистая улица напомнила Марьяновне именно этот анекдот, и она невесело усмехнулась.
Хлебная палатка, куда целенаправленно шагала Марьяновна, призывно источала рекламный аромат сдобы.
– А что происходит? – спросила она у знакомой старушки, сосредоточенно спешащей в противоположную сторону.
– А вы что, не знаете? К нам сам М. приезжает!
– Куда «к нам»?
– На Фучика. Ветерана поздравлять.
И тут Марьяновна обратила внимание, что людской поток, обычно по-броуновски хаотичный, сегодня устремлен именно туда, во дворы улицы Фучика. Посвященные в планы М. люди, купив свежего хлеба, спешили за зрелищами.
Марьяновна заметалась в нерешительности. С одной стороны, следовало купить запланированный набор продуктов, с другой – М. в соседний двор приезжает не часто, а если честно, то никогда, и упустить такой шанс – преступление.
Марьяновна вспомнила, как муж рассказывал ей анекдот про женщину, которая шла за батоном и увидела перед магазином пьяненького, грязненького, хиленького, но живого мужичка. Женщина решила взять его себе домой, отмыть, откормить и отлюбить, но магазин закрывался, и женщина метнулась за хлебом, чтобы на обратном пути подобрать и мужичонку, но когда, спустя минуту, выскочила обратно – его уже не было. И расстроенная женщина со злостью кинула свежекупленный батон об ступеньки: «Как будто семь лет хлеба не ела!»
Марьяновна вспомнила анекдот и снова невесело усмехнулась.
Несмотря на подсказку, вшитую в междустрочье народного фольклора, Марьяновна торопливо бросилась в магазин. М. приедет и уедет, а детей байками о том, как приезжал М., не накормишь.
Спустя 20 минут Марьяновна, скривившись под тяжестью забитой продуктами сумки, спортивной ходьбой полубежала на место встречи с представителем власти.
Вдруг сзади раздался хриплый мужской голос:
– Женщина, чуть помедленнее, что у вас в сумке?
– Бомба! – саркастично ответила Марьяновна и обернулась посмотреть на любопытную Варвару.
Позади стояли трое неулыбчивых мужчин. Они были в пиджаках и темных очках, пахли солидностью и безнаказанностью.
Такие в американских блокбастерах про шпионов, переговариваясь друг с другом, обычно говорят в манжет рубашки:
– Первый-первый, объект обнаружен…
Марьяновна слегка напряглась.
– Продукты в сумке, – подрегулировала наглость Марьяновна. – Что ж еще?
– Покажите, – приказал один из пиджаков.
«С какой стати?» – хотела сказать Марьяновна, но не сказала. Молча сняла с плеча и распахнула сумку. Пиджак задумчиво посмотрел внутрь. Оттуда на него не менее задумчиво смотрели шесть коровьих голов, изображенных на банках с тушенкой.
– Спасибо, – вежливо сказал пиджак и сглотнул слюну.
– Что, не будет вот этого: «Руки вверх, за голову, мордой в асфальт»? – пошутила Марьяновна.
Но пиджаки не засмеялись, а быстро растворились в пространстве.
Марьяновна сосредоточенно заспешила туда, куда текла людская толпа.
Государство, по мнению Марьяновны, поступило с ней несправедливо, и ей хотелось наябедничать на государство М., как ябедничают ей на ее старшего сына воспитатели в саду.
М. придет домой и оттаскает нерадивое государство за ухо, поставит в угол и велит исправить ошибки.
Дело в том, что за рождение второго сына Марьяновне полагался материнский капитал. Но деньгами его не давали, долгосрочно вкладывать деньги в неосязаемую будущую пенсию Марьяновна считала слишком рискованным, мариновать же обесценивающиеся рубли на будущее обучение ребенка – вообще неэффективно, и получалось, что факт наличия материнского капитала вынуждал их с мужем увеличивать жилплощадь.
В случае с Марьяновной, категорически не имевшей накоплений, получалось, что, родив второго ребенка, она должна была с младенцем на руках затеять продажу имеющейся жилплощади, параллельно начать поиск новой, затем осуществить переезд, который, как известно, хуже пожара, и все это ради дополнительных четырех квадратов, на которые в лучшем случае влезет тот же манеж для сына. Игра не стоила свеч.
Марьяновне очень хотелось обновить на эти деньги машину или сделать ремонт в своей старой хрущевке, но государству было неинтересно, чего хочет Марьяновна. Оно красовалось на экране телевизора и докладывало Президенту, что все вокруг получают материнский капитал, а про то, что у большинства получивших он так и лежит в виде нарядного сертификата в рамочке, не докладывало.
