– Ну и помимо детей… Иногда мне кажется, что кроме борщей твоих тебе ничего и не интересно, – добавил Влад.
Ясно. Все-таки к Ларисе.
Ира молчала. А что тут сказать? Поздно адвокатировать прошлое…
– Ты холодная. Ты только в работе вся такая живая, любимица всеобщая, а со мной… Ты постоянно ездишь в свои командировки. Откуда я знаю, с кем ты там… – продолжал Влад.
Ира вздохнула. Как-то раз она пожаловалась лучшей подруге на безосновательную ревность Влада. Вот на пустом месте ревнует! Ни малейшего повода!
И подруга ответила:
– Твоя проблема в том, что ты слишком хорошая. Ты хороший человек, хороший сотрудник, хорошая жена, дочь, хорошая подруга… Знаешь, как сложно жить с хорошим человеком, на фоне которого ты всегда… ну, хуже, что ли? Влад и завидует немного, и ревнует, это же неизбежно! Зависть ведет к тому, что он радуется любому твоему промаху, который фактически уравнивает вас в вашем семейном партнерстве. Ты вот бесплодна, а он будто рад: хоть тут ты неидеальна! Он знает, какая ты умница. И он знает, что это знают другие. Когда он упрекает тебя в изменах или в пылу ссоры говорит, что ты ужасный человек, он это делает от бессилия. Он зависим от тебя, он знает, что все лучшее в его жизни – это ты, ему страшно потерять тебя…
Тогда эти слова помогли Ире понять чувства Влада и не обижаться на его злость и агрессию. А теперь… Теперь, выходит, это все было ошибкой. Боится потерять.
Где ж боится? Вон, чемоданы собрал…
Потом он ушел.
Ира плохо помнила, как закончился тот день. Слезы свои помнила. Растаявшее сливочное масло в сумке, запачкавшее остальные продукты. Лучшую подругу, приехавшую спасать. То, как она сказала фразу:
– Увела Лариска…
Ира даже протрезвела на этом слове.
«Увела…»
Как-то раз они с Владом ехали на дачу, остановились на минутку по надобности. Пока Влад бегал в лесок, Ира взяла фотоапрарат и пошла на поле сфотографировать коров.
Коровы дружелюбно подставляли головы для фото, смешно жевали траву на камеру. Особенно умилительно вел себя маленький бычок, прямо позировал, ластился.
Потом Иру позвал Влад, и она пошла к машине. А бычок пошел за ней. Она села в машину, а бычок с укором смотрел на нее через окно: мол, бросаешь, что ли? Они медленно поехали, а бычок побежал за ними.
– А если он убежит и потеряется? – испугалась Ира.
– А что ты предлагаешь? Открыть заднюю дверь и посадить его? Угнать бычка? – смеялся Влад.
Ира потом переживала за того бычка, которого она увела из стада и чуть не похитила.
Вот. Понятно, как можно увести бычка.
А человека? Как можно увести человека? С сохранным интеллектом, характером, обязательствами, мечтами и желаниями? Никак.
Человек может выбрать уйти.
Взять и уйти.
Взять – в смысле взвалить на себя последствия этого поступка.
Например, переговоры с собственной совестью после предательства.
Ведь совесть станет ложиться спать с тобой каждую ночь, будет лежать на твоей подушке и шептать: «Как ты мог?»
Но это не важно. Точнее важно думать в этой ситуации не как он мог, а как теперь я, в моей новой жизни, в которой нет его. Как теперь будет организован мой быт, что положить на свободные полки шкафа, где жили его рубашки, чем заполнить пустую полочку в ванной, где раньше стояли его кремы для бритья и помазки, и чем заполнить пустое место в душе, где раньше жила любовь к Владу? Как освободить это место от затопившего разочарования, чтобы оно стало таким же полным, как его бывшие полочки в шкафу?
Жизнь Иры круто изменилась. Она тогда осталась без денег, без здоровья, без надежд и перспектив.
Душа, выжженная депрессией, много лет отказывалась хотеть и мечтать.
На самом деле жизнь – это сплошное желание, просто разных вещей. Это когда ты каждую минуту чего-то хочешь. Есть, гулять, спать, любить, согреть или согреться. А когда ты не хочешь ничего – это смерть.
Ира жила свою смерть.
И даже не мечтала снова вынырнуть в жизнь и научиться хотеть.
Думала, что она умерла навсегда.
При этом она буднично работала, проползала сутки за сутками, ежедневная пресная действительность застревала в дверях полуночи, не хотела заканчиваться.
Нет желаний, нет денег на желания, нет завтра, есть вчера, которое никому не интересно, и застывшее болотистое сегодня.
Ира не понимала, зачем живет. Зачем ездит на метро, покупает овощи на салат, печатает документы, смотрит телевизор. Однажды она все воскресенье смотрела телевизор, но не помнила ни одной передачи. Смотрела, но ничего не видела. Не умерла, но и не жила.
Однажды вечером Ира брела с работы домой. У нее в сумке жил батон хлеба, купленный в обед.
Есть не хотелось. Но надо. Ира заставляла себя иногда есть, ставила напоминания на телефоне.
В холодильнике – всегда пусто. Как и в душе.
«Надо купить масло», – буднично подумала Ира.
И вдруг…
Она захотела. Впервые с момента ухода Влада, спустя годы, она вдруг чего-то захотела. Масла! Того самого сливочного масла из чудом выжившего в конкуренции подъездного магазинчика внизу. Непозволительно дорогого, но такого желанного масла.
Ира пошла, нет, побежала к дому.
Она чувствовала давно забытый голод.
Голод – признак живого человека!
Жива!
Масло – чудо просто! – сквозь годы, конкуренцию, обстоятельства ждало своего покупателя в прозрачной масленке.
– 200 граммов сливочного масла, – сказала Ира новой продавщице. Голос ее дрожал от нетерпения.
Дома она вскипятила чайник, сделала сладкий черный чай, намазала хлеб свежим фермерским маслом, укусила бутерброд… М-м-м… Наслаждение! Неужели к ней вернулась способность чувствовать вкус? Глубокий, яркий, сливочный вкус. Тот самый.
Ира заплакала.
Соленые слезы текли по щекам, подсаливали бутерброд, и он становился еще вкуснее.
Так вот ты какой, сливочный вкус жизни…
* * *
В книге «Попутчица» собрана коллекция лучших рассказов о любви, о жизни и о людях. Каждый рассказ основан на реальных событиях и согревает смыслом. Если вдруг вам тоскливо, откройте «Попутчицу» на любой странице и читайте. Она вас обнимет и вернет случайно потерянную веру в людей.
Два сапога
В понедельник я попросила мужа перевести документ на английский язык.
