Восхищение и ласка должны прибывать постоянно, как поезда Московского метрополитена. А если ты зазевался, захандрил, упустил момент и поезда следуют с увеличенным интервалом – то все, вот он, характерный запах скандала. Скандал будет, конечно, по какому-то отвлеченному поводу, иногда нелепому. Повод вообще не проблема. Можно встать в любом месте нашей квартиры и найти десять поводов для развода. Серьезно, причем с обеих сторон.
– Какого черта в комнате бардак?
– Зачем ты в чай добавила имбирь?
– Сколько лет ты собираешься еще ходить в этой рубашке?
– Почему твой ребенок уже час смотрит мультики?
– А твой почему?
Понеслась. Любая ссора – это коммуникация. Часто громкая, страстная и обидная. Потому что ссора – это когда два раздраженных человека, два фехтовальщика, закрытые друг от друга масками претензий, колют в незащищенные места друг друга острыми язвительными словесными шпагами.
Но любой гневный выпад – это про боль. Про сильную, раздирающую изнутри. Когда мне хорошо и счастливо, я не захочу ни на кого орать, захочу поцеловать и обнять. Фиалочка же. А когда мне плохо, я хочу повысить голос. И не скрывая раздражения, наотмашь ударить признанием, припечатать оппонента безжалостной правдой своих обид, в знаменателе каждой из которых факт, что мне плохо, что я несчастна, что я живу в дефиците любви.
Если я психую, злюсь, кричу – это про вскипевший в душе бунт. Его надо унять, прокипятить в дистиллированной любви. Понять, услышать, обнять. Не надо кричать в ответ, потому что этот ответный крик добавит огня ссоре, введет обоих в состояние аффекта. Надо погасить ссору, лишить ее кислорода, заключив второго человека в объятья.
Но кто это будет делать, если партнер занят тем же самым? Полыхает гневом. Он ждет, что кто-то прокипятит его бурлящее возмущение и пустит в примиряющие объятья.
Сложней всего во время ссоры думать о партнере. Когда оплеухи обидных слов пущены в тебя разозленным человеком, сложно в смирении молчать. Гонка вооружений требует развернуть свои боеголовки в сторону обидчика. И смысл всего сказанного в пылу ссоры тонет в вареве обид, захлебываясь в их искаженной действительности.
Понять, что хотел сказать партнер, возможно, когда ты успокоился. Прозрел. Услышал. Конечно, бывают исключения. Например, когда он хрестоматийный подлец, а она стерва. Ну вот объективно. Тогда уходите. Не гундите, не доказывайте, не тратьте нервы. А если не уходите, а каждый день живете в жесткой сцепке созависимости от взаимных скандалов, то хотя бы признайтесь сами себе, что это ваш выбор: терпеть, глотать, не чувствовать себя счастливой. Только не спрашивайте тогда: «Ну почему мой муж такой придурок?» Вопрос в том, почему этот придурок до сих пор твой муж.
А если партнер не подлец и вполне себе любимый человек, просто уставший, побледневший бамбук или поникшая, подзасохшая фиалочка, то надо развестись. На неделю. Надо друг от друга отдыхать. Потому что семья – это жизнь в одном горшке. Бывает тесновато.
Потому что семья – это работа, и иногда от нее нужен отпуск. Отпуск – это не страшно. Страшно устать и врать себе, что не устал, жить в атмосфере раздражения, принимая за аксиому факт, что раздражение – это и есть семейная жизнь. Мечтать о свободе как об избавлении.
Мой муж устал покупать матрешек и поставил этот процесс на паузу. И мне не обидно, мне понятно. По молодости я бы с остервенением доказывала ему, что отдыхать от меня, королевы красоты, самой идеальной женщины в мире, – это преступление. Что пауза в покупке матрешек смерти подобна. Что никто вокруг ни от кого не отдыхает!
– Да, – бурчит муж. – А что же тогда делают мужики в гаражах, пивных и компьютерных играх?
Я готова была спорить до вздувшихся вен на шее, а сейчас не спорю. Слышу и вижу: устал от меня, королевы красоты, самой идеальной женщины в мире. Не разлюбил – устал. Так бывает. Я сама иногда устаю от себя и своих чертовых матрешек. Я даже иногда не уверена, что люблю их. И я взрослею. Мудрею. Меняюсь. Развод на неделю – это прекрасно. Я так считаю. Теперь.
Но любителей бамбука просьба не беспокоиться: у вас нет шансов. Потому что бамбук – однолюбивое растение. Уж как полюбит фиалку, то тут хоть драцена, хоть фикус – никто не мил. Самую лучшую в мире фиалку можно променять только на осознанное кайфовое одиночество.
Я против фразы «что выросло – то выросло». Если растет что-то не то, надо корректировать. Мы все сами себе селекционеры. И дренаж мудрости, настоянной на многолетнем ежедневном компромиссе брака, – это даже эффективней любых других удобрений для вашего семейного горшка.
Просто учитесь слышать. С мужиками все просто. Точнее, все так, как они говорят. Если говорят «дай мне неделю потупить», то не анализируй и не домысливай, а просто дай неделю потупить.
В общем, я в разводе. На неделю. Чтобы потом, наскучавшись, снова стать счастливой женой, королевой красоты, самой лучшей в мире фиалкой в окружении нарядных матрешек. Черт бы их побрал…
Фонарь
Однажды мы с мамой ждали результатов МРТ. У мамы было крошечное доброкачественное образование в позвоночнике, совершенно не мешающее ей жить. Врачи просили лишь профилактически каждый год делать МРТ с контрастом, чтобы убедиться, что образование (менингиома) не растет.
Мы вошли в кабинет. Приветливый врач показал нам результаты МРТ, подсвеченные на специальном экране.
– Все хорошо, – сказал врач. – Ваша менингиома не растет, просто чуть-чуть повернулась вокруг своей оси, на миллиметр буквально. Совершенно спокойно прощаюсь с вами по этому вопросу на год. Все отлично.
Мы вышли из кабинета, и мама заплакала.
– Почему ты плачешь? – удивилась я. – Отличные же новости.
– Какие? Что я скоро умру?
– Почему? Врач только что сказала тебе, что все хорошо!
– Ты вообще слышала, что она говорила? Что моя опухоль крутится как уж на сковородке! Хороводы водит! Ты понимаешь, что это конец? – плакала мама.
В тот день я поняла, что каждый слышит то, что хочет слышать, и видит то, что хочет видеть.
Однажды в молодежном лагере нам дали задание на командообразование: встать плотно друг за другом, обнять впереди стоящего человека и вот так, гусеницей, пройти по периметру лагеря.
Мы долго не могли научиться ходить в ногу, гусеница с 50 ногами все время падала. Каждому казалось, что он знает, как правильно идти и куда, мы кричали, надрывая глотки, каждый свое мнение. При этом наша гусеница не прошла ни шага.
В итоге один парень сказал: «Нам нужен лидер, иначе этот балаган никогда не закончится». Мы поняли, что он прав, и единогласно выбрали его лидером.
