Саша показывал свои фотографии. Рассказывал, как, не умея плавать, погружался с аквалангом. Как покорял горы. Как встречал рассветы в красивейших местах планеты. Девушка пугалась и выгоняла Сашу из своего купе. Говорила: я так не смогу.
– Сможешь! – спорил Саша. – Надо только преодолеть свой страх!
Но она не хотела преодолевать страх. Ей нравилось замечать свою болезнь, заслоняться ею от жизни и от отсутствия жизненных результатов. Саша вздыхал и выходил из чужого купе. Он пробовал встречаться и с обычными женщинами. С ними было проще и перспективней, потому что они были легче на подъем.
Например, Лида. Саша почти влюбился, звал с собой. Спланировал совместное будущее, предложил Лиде пожениться. И тут Лида сказала свое крамольное: «А как же мне тебя со своими знакомить? Ты ж калека».
Саша рассказывает мне этот эпизод, пожимая плечами. А я думаю: ну вот и кто после этого калека? Как по мне, так Лида искалечена своими стереотипами гораздо сильнее.
Единственный момент, когда выгодно быть инвалидом, это грозящее увольнение. Саша – хороший работник. Вдумчивый, ответственный, заинтересованный в результате. Но есть проблема: рабочий день с 9 до 18.
Саша, пока идет на работу, замечает. Вот птица на набережной. Ходит по парапету важно, как начальник по кабинету. Скорее-скорее, запечатлеть. А вот котенок играет с травинкой. Смешной, и хвост трубой. Отличный кадр. А вот женщина сосредоточенно везет коляску с щекастым карапузом. Саша фотографирует и мечтает, что это как будто его жена везет их сына в садик.
В итоге Саша приходит на работу с опозданием, но зато в фотоаппарате – целая коллекция сокровищ. С точки зрения трудового законодательства Саша плохой сотрудник. Опаздывающий. Начальник недоволен. Хмурит брови. Правильно недоволен. Правомерно.
Но с другой стороны, Саша же не проспал. Он просто… замечал. Смотри, начальник. Вот женщина с ребенком. У меня скоро будет такая. Вот котенок, видишь? Хвост трубой. А вот птица важная. Важная, как ты, начальник…
Начальник смотрит. Вздыхает. И говорит, пряча улыбку: «Саша, иди, работай…» Если бы Саша встретил сам себя, он бы, конечно, тоже заметил нарушенную координацию движений и небеглую речь. Но это сначала. А потом он бы заметил живые глаза, любознательность, жадность до новых впечатлений, жажду жизни, брызжущую через край энергию, потрясающую улыбку, море обаяния и выбрал бы замечать главное.
Однажды я придумала проект про мечты. Нужно было писать мне письма о своих не сбывшихся по разным причинам мечтах, и о самых вкусных я рассказывала бы своим читателям, и мы бы их исполняли, как говорится, всем миром.
Люди писали разное. Просили айфоны, вставить зубы, новое платье. Многие просили помочь со сбором денег на лекарство. Были те, кто мечтал о чем-то милом, например о партнере по танцам (в группе, где занимались одни женщины) или о том, чтобы ребенку, мечтающему о лошадях, разрешили помогать в конюшне на добровольных началах.
Саша написал мне о своей мечте. Но написал не как остальные. Я сразу заметила его письмо, потому что вместо «хочу жену» он написал «хочу о ком-то заботиться». Хочу прибивать полки, чинить диван и вкручивать лампочки. Для кого-то! Хочу, чтобы какая-то девушка говорила подруге, с которой заболталась по телефону: «Ну, я пошла, а то скоро мой придет».
У Саши простая и милая мечта – он хочет быть «чьим-то». А пока Саша – свой собственный.
В русском языке есть притяжательные местоимения, они указывают на принадлежность предмета и отвечают на вопрос: «Чей?»
Вот Саша мечтал найти ответ на этот вопрос. Чей ты, Саша?
Понятно, что мамин, но в сорок лет хочется быть чьим-то еще.
Я написала в блоге про Сашину мечту и про то, что мечтаю провести его свадьбу. И каждый год я прилетаю летом в Калининград и спрашиваю у Саши: «Ну что?» А он отвечает: «Пока нет».
В этом году мы с ним пили кофе, и он сказал грустно:
– Мне кажется, моя судьба – быть холостяком. Просто мне уже за 40, а по внутреннему настрою мне лет 20. И я застрял в этой молодости, увяз в ней, а надо стареть и матереть.
– Кому надо, Саш?
– Ну, это как бы правило.
– Саш, ну ты же исключение из правил!
Любые правила придуманы людьми, а значит, они несовершенны. Нельзя повернуть время вспять, нельзя не замечать свой ДЦП, нельзя жить неограниченной жизнью, если ты ограничен в возможностях.
Но «нельзя» – это просто слово, слово-шлагбаум, которое придумали люди, чтобы оправдать свои непокоренные вершины. А если ты о нем не знаешь, то живешь так, будто шлагбаумов не существует, и идешь покорять свои вершины, пока не покоришь…
Поэтому Саша не отчаивается и ищет ту, которая не заметит Сашиного диагноза, но заметит его глаза и жажду жизни. Ту, которая готова сесть в его поезд и ехать с ним на край света. Даже туда, где пока нет рельсов. Ту, которая скажет подруге: «Что-то мы заболтались, я пошла, а то мой скоро придет».
Слон
Лиза получает третье высшее образование. Таким образом она сублимирует отсутствие личной жизни. Когда в чем-то есть недоработка и провис, то в других сторонах должно быть усиление позиций.
Не может же Лиза быть лузером во всем?
Это не я так говорю. Это она так про себя говорит. Шутит. Шутит ли?
– Лиза, зачем тебе третье? Если по первым двум ты даже не работаешь? – удивляюсь я.
– Вот именно поэтому.
– Почему «поэтому»? Ты покупаешь себе очередное что-то дорогое и ненужное, чем не собираешься пользоваться. Зачем?
– Вот любишь ты, Оля, каверзничать.
– Я правда понять хочу, Лиз…
Наташа купила квартиру. То есть в ипотеку взяла, еще не купила. Живет в ней, но не владеет. И перестала ходить с нами на прогулки и в ресторан.
Теперь она живет испуганно и спит с калькулятором под подушкой. Удешевляет и оптимизирует свою жизнь. Например, пьет растворимый кофе. Вместо натурального, который значительно дороже.
Жизнь превратилась в высчитывание денежных калорий, в отказе себе во всем. И так еще минимум пять лет. Пять лет ее жизни.
– Зато ты живешь в своей квартире, – радуюсь я за подругу, стараюсь сдвинуть акцент на хорошее.
– Да, – говорит она. В холодной квартире со скрипящим полом, гнилой проводкой, визгливыми соседями и запахом кошачьей мочи в подъезде.
Наташа хочет сказать, что сама уже не рада, что купила. Раньше снимала трешку с двумя подружками, и жили весело и дружно. И дома всегда ждали, и дежурство было, и забота, и уют, и мочой не пахло. А тут… выпендрилась.
