Не считается
Просто ты человек, замечающий ошибки. Даже не так. Ты человек, замечающий только ошибки, как будто, кроме них, нет ничего. А если замечать только ошибки, то, кроме них, ничего и не будет.
Ты входишь, и я выпрямляю спину.
Нельзя сутулиться.
Нельзя быть в плохом настроении.
Нельзя обидеться и разозлиться.
Нельзя переспрашивать.
Нельзя говорить глупости.
Нельзя писать тебе сообщения с ошибками.
Ты долго выясняешь, почему я написала с ошибками, и тут же доказываешь, что мне совсем неважно написанное.
Я вздыхаю и соглашаюсь. Наверное, ты прав. Не бывает по-другому. Я боюсь твоего гнева и последующего отчуждения на много дней, я готова сразу сказать: «Ты прав» – и закончить этот спор.
Ты продолжаешь пытать вопросами. Мне кажется, ты делаешь это не ради ответов. Ты видишь, как мне тяжело отвечать. Я всегда отвечаю неправильно. То есть я делюсь своими мыслями, но в итоге это неправильно. Ты злишься и поясняешь мне, что я даже на вопрос нормально ответить не могу.
Ты приходишь – и мне становится сложно говорить, готовить, дышать. Мне начинает казаться, что я не могу вздохнуть, не хватает воздуха. Нам в семье его не хватает на двоих: ты выдышал весь кислород, а на мою долю не осталось.
Ты приходишь подчеркнуть мои неидеальности. Напомнить, в чем я немолодец, где я объективно плоха. Я думала, это и есть честность, прямолинейность, отсутствие лицемерия. Думала, такое надо ценить. Но невозможно ценить то, что причиняет боль.
Так хочется нырнуть макушкой под твою ладонь. Погладь меня, приласкай, скажи, что я красивая.
– Ты сама это пробовала? – брезгливо отталкиваешь тарелку с приготовленным мной ужином.
Я пробовала, старалась, изучала рецепт. Мне кажется, это вкусно.
– Извини, если не получилось. Я вроде по рецепту… Хочешь бутерброд?
Я делаю тебе бутерброд. Видимо, это мой кулинарный потолок. Мне кажется, я тебя раздражаю.
Я вхожу в инстаграм, выбираю и размещаю свою фотографию. Я на ней немного грустная, растрепанная, но мне на лицо падает свет от закатного солнца, и я улыбаюсь, чуть сощурившись. В этой фотографии много меня настоящей. Неидеальной, грустной, но способной впитывать и отражать солнечный свет.
– Что ты делаешь? – спрашиваешь ты, входя в комнату. Ложишься рядом.
– Вот, фото разместила вчерашнее. Смотри. Как тебе? – я показываю тебе фото.
– Тебе самой нравится? – спрашиваешь ты, а в голосе удивление. Я слышу, что между строк зашифрован другой вопрос: как такое фото может нравиться?
Я смотрю на фото. И правда, сморщенная страхолюдина, подсвеченная, чтобы лучше были видны морщины и то, что лохматая. Надо удалить, пока не опозорилась.
Я удаляю фото, пытаюсь вздохнуть. Пока никак. Могу только выдыхать.
Мне хочется рассказать тебе, как мы вчера на работе с ребятами придумали новый проект. Там так смешно получилось, такая чудная история, но надо начать издалека, рассказать вводные, там потом это важно, для развязки.
Я сажусь перед тобой, поджав ноги, и начинаю рассказывать. Задорно, весело, как девочка, сама снова и снова проживая эти моменты.
Ты слушаешь, смотришь на меня, не отводя глаз. Но в глазах – мучение.
– Очень долго, – морщишься ты. – К чему столько подробностей?
– Это важно для сути, – бормочу я в ответ, но мне становится очень стыдно, что я дрянной рассказчик: мысль моя растеклась, и я не могу рассказать нормально, интересно, лаконично.
– А долго до сути? Ты рассказываешь полчаса, а сути все нет.
Я рассказываю не больше трех минут. Просто я делаю это, видимо, очень скучно. Мужчины любят, когда все по делу. Подлежащее – сказуемое. А женщины любят словесные рюши, деепричастные обороты. Тут можно совпасть, только если человек приятен. Я обрываю свой рассказ на середине. Извини, что вообще начала. Там совсем неважно. Ерунда все это.
Ухожу на кухню убрать посуду после ужина. Я мою тарелки и думаю о другом мужчине. Его не существует, это не кто-то конкретный, но он в меня влюблен.
Он слушает меня внимательно, подперев ладошкой подбородок. Он обожает мою еду. Он съест мой суп, даже если он пересолен. Он постоянно меня фотографирует, потому что считает, что я фотогеничная. Нет, я красивая. Он так считает.
Я давно помыла тарелку, но вода льется, а я, прислонив голову к шкафчику, продолжаю мечтать о том, другом, мужчине моей мечты.
Говорят, Агата Кристи под звук льющейся воды придумывала свои детективы. Я под звуки льющейся воды придумываю себе новую жизнь.
– А что, за воду мы уже не платим? – спрашиваешь ты строго прямо у меня за спиной.
Я вздрагиваю, выключаю воду.
– Прости, задумалась, – бормочу я виновато.
– Я спать, – говоришь ты.
– Да-да, я через пять минут. Сейчас тут приберу…
У меня гулко бьется сердце. Я тяну время, но пять минут проскальзывают мгновенно. Я знаю, что ночью ты придешь ко мне. Потому что существует инстинкт, а не потому что существует любовь. Я рада, что все случится в темноте, и ты не увидишь моих гримас, и не накажешь за них.
Потом будет пять минут нежности. Ты мил и заботлив именно вот в эти минуты после, будто благодарен.
– Все хорошо, малыш? – спрашиваешь ты и гладишь меня по лицу. Я натянула одеяло по шею.
– Да.
– Задержки так и нет?
– Нет.
– Сдай анализы какие-то, что там сдают. Полтора года же уже. Что-то не так.
– Хорошо.
Я отвечаю односложно – так больше гарантий, что это будет правильно.
Мама говорила, что задача жены – сделать счастливым мужа. Мама не предупредила, как это сложно, когда мужа делает счастливым только моральное насилие.
Абьюзинг. Это новое модное слово. Оно означает, что ты несчастна с ним, но не уходишь. Я тихо выхожу в ванную и выпиваю там спрятанную за полотенцами таблетку. Это специальные таблетки, чтобы не забеременеть.
Я не хочу от тебя детей. Они будут тебя раздражать. Не то и не тогда говорить, плохо получаться на фото. Потому что они будут похожи на меня.
Я включаю воду. В ванную входит мой идеальный, умный, красивый, несуществующий герой. Он меня обнимает, целует в макушку. Обещает, что поможет решить все мои проблемы. Я киваю. Как жаль, что он существует, только когда течет вода.
У меня нет проблем. Проблемы бывают в жизни. А у меня нет жизни и, значит, проблем нет.
Я смотрю на себя в зеркало. Всклокоченная, босая, худая. Некрасиво худая, с выпяченными ребрами. Лохматая. Я такая никому не приглянусь. И руки-крюки. Ничего не могу нормально сделать. Ни суп, ни мужика счастливым.
