Жду…
Опять жду разрешения.
Запасы бара стоит пополнить. Чувствую — пригодится. Люблю хороший коньяк. Она не выносит даже запах. Но мне не целовать ее губ. Бутылка Хеннеси пуста наполовину и не спасёт меня.
Не хочу вспоминать это. Не имею права не помнить. За то, что сделал, надо всегда отвечать. Я отвечаю. Шесть лет пустоты. Шесть лет разрывающих изнутри пожеланий ей счастья с другим. Я искупил? Ты простила меня, Женечка? Простила, не сомневаюсь. Как самому простить и принять это — вот в чем проблема. «Это» не существует для меня ни событиями, ни картинками, ни словами. В моей памяти — пробел. Существует только лишь в ощущении всепоглощающего самоуничтожения и горького удовольствия от закрытия выматывающего гештальта. Когда-то давно я читал Достоевского, «Идиот». Как четко он описал чувства Рогожина, когда тот убивает свою любимую Настасью. Умиротворение. Он явно знал, о чем писал. Я чувствовал это все в деталях. И это удовольствие я испытал. Это — как смерть после изнурительной, интенсивной болевой агонии. Смерть ценой уничтожения смысла жизни. Только после смерти я вынужден жить дальше. Меня обманули. И переживать это ощущение, или его приближение, каждое утро. Захватывающий ад…
Мне некуда торопиться. Медитирую на часы.
Коньяк заканчивается. Есть, конечно, еще и вино. Но вино после коньяка — это моветон.
На дне бокала последний глоток. Вдыхаю его запах. Отставляю в сторону.
Где ты так долго ходишь, моя девочка? Чем занята?… У тебя уже поздно.
Открываю интерактивную карту, ввожу адрес. "Академгородок. Камеры он-лайн…"
В округе их три. Две частные. Запаролены. И обе — рядом с твоим домом. Одна — на детскую площадку, вторая — на тротуар, магазин и кромку леса. Добавляю в закладки. Неадекватно? Несомненно.
Третья в доступе, но далековато. Смотрю на октябрь в Новосибирске. Это те места, по которым ты ходишь каждый день.
Хмуро. Вокруг лес. Сосны, ели, уже голые березовые стволы. Сквозь них просвечивают панельные и кирпичные дома. Ты всегда хотела жить в лесу. Наверное, тебе нравится это место.
Интерактивная карта позволяет имитировать прогулку по улицам.
Двигая курсором, гуляю между домами. Магазинчики, детские площадки… Обхожу твой дом. Вижу подъезд. Балконы… Жаль, что карта снята в прошлом году. Я не уверен, что ты жила тогда здесь.
Рука тянется к телефону.
— День добрый, Бруно.
— Привет, Олег.
— Я снова с просьбой.
— Аккаунт?
— Нет. Мне нужны пароли от веб-камер. Ссылки скину. Можно купить, можно взломать. Мне всё равно. Сделаешь?
— Да, без проблем…
— Спасибо.
Ты растерзаешь меня за это, если узнаешь. Но ты ведь не узнаешь.
Открываю нашу переписку. Перечитываю еще раз.
Ты испугалась за меня, Женечка? Чувствуешь меня, как и раньше. Прости. Я буду использовать это. У тебя тоже есть слабые места, моя девочка. Если я смогу пробить тебя своей болью, то готов к любым самоистязаниям.
Ты обещала написать…
Евгения: Олег?
Олег: Женечка…
Евгения: Как ты?
Олег: Думаю.
Евгения: Ты хочешь поговорить об этом?
Олег: А ты?
Евгения: Ты знаешь, спустя время, это стало так сильно давить на меня. Мне казалось, что тебя мучает произошедшее. Слишком сильно. И ты не заслужил такого.
Олег: Так вышло, что я почти не помню ничего. Жалко звучит…
Евгения: Ничего?…
Вдыхаю поглубже, несколько раз. Как перед погружением на глубину. Сейчас меня раздавит. Но ведь я не имею права не помнить этого, если помнит она?
Олег: Помню, что ударил тебя по лицу. Потом… там кровь была… И как ножом резал ленты, примотанные к спинке кровати, и твои руки… И что ты плачешь… судорожно… твое «пожалуйста…»… всё.
Трясёт так, что пальцы не попадают по кнопкам. Допиваю свой последний глоток. Беру сигарету. Я слышу это слово «пожалуйста…» в деталях, каждую интонацию и ноту… Мне плохо от нее. Пусть я не помню, как это делал. Но я же не идиот…
Олег: Я не хотел… Ничего этого не хотел! Не знаю, чего хотел.
Евгения: Олег, ты же не собираешься у меня прощения просить, правда?
Олег: А ты бы позволила?
Евгения: В извинениях, как и в комплиментах…
Олег: …нет никакого смысла.
Олег: Но очень хочется. Ты мне расскажи… физически чего я там еще… Мне нужно!
Евгения: Хорошо. Только ты не накручивай себя. Меня ЭТО тогда не сильно…вынесло. Сначала я была не в том состоянии, чтобы пугаться тебя, а потом морально было хуже, и я даже не чувствовала…
Олег: охренеть…
Евгения: Ударил, придушил, изнасиловал. Жестко. Я выключилась. Синяки были. Ударил ты меня два раза — пощечины, губы разбил до крови. Ножом несколько порезов, пока ленты срезал. Спокойно, ладно? Просто, как факт. Не надо эмоций… Это наш с тобой опыт. Его надо принять.
Читать страшно. И больно. Перечитываю несколько раз, но все какбудто на незнакомом языке. Не понимаю. Как будто не про себя. Не помню. В ушах звон.
Вино… Х*р с ним. Мне сейчас очень надо.
Она больше не пишет. Дает мне это пережить, я понимаю.
Что мне сказать на это все? Прости Женечка, я больше так не буду?
Пи**ец!
Забыть? Нееет… Это нужно помнить. Хорошо помнить. Это ее боль.
Евгения: Как ты?
Своих слов у меня нет, и я ворую чужие.
Олег: «Всё ценное таит в себе боль. Откажись от ценности — и боль уйдёт. Слабые люди боятся боли, и потому у них нет ценностей. Сильные не боятся боли — все ценности у них.»
Евгения: Всё так. Тебе это снится?..
Олег: Как у Булгакова, история с Фридой, на балу. Прикажи, чтобы мне больше не подавали тебя с утра. Ты же ведьма, ты можешь…
Евгения: Обещаю, сниться больше не будет.
Олег: …
Евгения: Бухаешь? Куришь…
Олег: Да.
Евгения: Я чувствую… Это все в прошлом, Олег.
Олег: У меня нет ничего, кроме прошлого, Женечка. Я им живу.
Евгения: Красный…
Олег: Не бросай меня сейчас.
Евгения: Проветривай комнату. Завтра испсихуешься, что вся мебель пахнет дымом))) Чувствую запах твоих сигарет отсюда.
Олег:) Пойдем на улицу? Включай видео, покажу сад.
Евгения: Мне нужно идти купать дочку.
Олег: Дай мне что-нибудь, чтобы я дожил до завтра.
Евгения: Елка — «Около тебя…»
