— Давай! Если ты сделаешь шаг назад, подчиняясь своему страху, ты разобьешься, а если шаг вперед — то все будет хорошо… прыгай.
Чувствую его панику, и как он на ровном месте, покачиваясь, теряет равновесие. Встаю чуть ближе сзади, страхуя его, на всякий случай, если вдруг шагнет назад. Здесь за его спиной, где стою я до края крыши сантиметров семьдесят. И меня тоже омывает адреналином от каждого порыва ветром.
Подняв с пола горсть бетонных камешков, я, капая ему на нервы, ритмично кидаю их на бетон за его спиной, и они, отскакивая, создают эффект течения времени и опять убеждают его, что лицом он стоит к обрыву. Ведь, там, где он стоял у края крыши и курил, она заканчивалась именно этим порожком. И такой площадки там не было.
Больше я ничего не говорю, дальше он должен справиться со своим страхом сам и принять решение на нем не основанное. Ему придется куда-то шагнуть…
Если отмести тот страх, что навеяла я и трава, он должен очень внятно осознавать, что спасение в доверии. Что суть в нашей с ним связи, а форма — результат его проекций. И в своем содержании, я никогда не предам его доверие и не отправлю в смертельный полёт. Как и не сделает это ни с кем из близких он.
— Игнорируй форму… доверяй сути…
И через минуту он неожиданно делает уверенный шаг вперед, с тихим вскриком!
Дергая за куртку, я усаживаю его на порожек, обнимая сзади. Он истерично смеется, его трясет. Кладу руку на лоб. Мокрый…
И после такого стресса его сейчас качает на серотониновых волнах. Он в экстазе, да. Я вижу, как его губы неуверенно пытаются растянуться в улыбке. Усиливая ощущения, я разминаю его шею, снимаю повязку.
— Ты молодец!
Молча кивает, глубоко вдыхая и задерживая в легких воздух. Расстегнув браслеты, я беру его за руку и увожу к нашей импровизированной кровати. Надавив на плечи, вынуждаю сесть. Он как гуттаперчевая кукла, всё еще не здесь. Пусть будет там. И переварит свой опыт выхода за пределы страха. Укладываю и ложусь рядом, обнимая его крепче.
Через несколько минут, я ощущаю, как он приходит в себя. И переживания сменяются анализом.
Встаю, открывая термос.
— Чайку? — протягиваю ему кружку.
— Мне б спирту… — сипло выдыхает он, — или косячок…
— Не-е-ет, — ухмыляюсь я, всовывая ему в руки горячую жидкость, — не порть себе удовольствие сейчас. Сосредоточься на ощущении… запомни его. И еще то ощущение запомни, с которым ты делал этот шаг. Они оба пригодятся тебе потом. Одно зафиксированное ощущение в тысячи раз информативнее, чем сотня книг!
— Ты знаешь… у меня такой дури сильной точно не было. Ты уверена, что у меня ее стащила? — делая глоток чая. — Меня чет до сих пор не отпускает.
Обнимая, заваливаю его на спальник, мы разглядываем ясное звездное небо.
— Криска меня сдала, да?
— Сколько ты будешь еще с нами?
— Без лечения лет пять, может меньше.
— Операция?
— Неоперабельная форма.
— Химия?
— И потом гнить еще года три?… Не-е-е. На*уй химию.
— Ну, тоже правильно… — соглашаюсь я. — Как ты хочешь умереть?
— Хм… А как умирают коты?
— Когда чувствуют, что пора, уходят подальше и там в одиночестве… Коты живут в двух измерениях, они точно знают, когда пора… и что их там ждет…
— Ну, тогда я теперь тоже кот по праву. И умру, как кот… как только почувствую что пора — уйду…
— Куда?
— Куда… Не знаю, надо подумать… в тайгу, возможно, или на остров какой-нибудь! Совмещу приятное с полезным… всегда мечтал поробинзонить… У меня вообще-то спец подготовка по выживанию в условиях дикой природы.
— Круто… ты бы хотел, чтобы я проводила тебя, когда ты умрешь? Так как сегодня?
— Да! Но я не хочу, чтобы ты умирала.
— Мне и не надо… я могу и так… во сне…
— А если ты умрешь первой?
— Тогда встречу тебя там.
— Когда ты говоришь со мной о смерти, я чувствую её как захватывающее путешествие… когда говорю с другими, чувствую страх тоску и безысходность!
— Тогда говори о ней только со мной.
— О, смотри, звезда упала, — тыкает он мне пальцем вверх, — жалко желание не успел загадать!
— А что бы ты загадал?
— Говорят, для себя нельзя загадывать… Я бы вам с Олегом загадал чего-нибудь…
— Чего?
— Чего-чего… — расслабленно хихикает он, — строгий ошейник бы я ему для тебя загадал, влитой!
И я прыская смехом, угораю, что сказал он очень двузначную вещь, и одно из ее значений, явно не имеемое им в виду, в принципе, мне интересно.
— Рассказывай, чего вы там с Ароновым намудрили? Мне можно.
— Разбежались мы…
— Ну, это мы уже проходили, — отмахивается он, — психанул мужик, с кем не бывает? Тебя ж терпеть-то невозможно. Вернется, никуда не денется. Я вообще вас отдельно не представляю. С кем ему после тебя-то? Да, и твои выходки кто терпеть будет? Чего вы дергаетесь? Не любишь его?
— Всё сложно у нас.
— Ясно. Это все мелочи. Не делай ему и себе мозг. Я еще планирую успеть на вашей свадьбе погулять.
— Не-е-ет! — смеюсь я. — Это не наш феншуй!
— Не зарекайся. Аронов мужик целеустремленный…
— Несомненно! Но тут мне повезло — нет у него такой цели.
— Это пока… — задумчиво тянет Саня, и, укладываясь поудобнее, притягивает меня на грудь. — Жень…
— М?
— Да ладно, проехали…
Подтягиваясь повыше, я заглядываю ему в глаза. Зависаем.
— Иногда завидую Олегу, — признается он. — Хочу почувствовать… тебя так, как он. Почувствовать его кайф… хотя бы раз! У меня такого никогда не было и уже, наверное, не будет… А мне хочется этого его… не знаю, как сказать… Но когда он смотрит на тебя, я понимаю, что у него есть смысл. А когда ты на него смотришь… На меня никогда так женщина не смотрела!
Закрыв глаза, я восстанавливаю в себе то ощущение, как я чувствую себя рядом с Олегом, и, игнорируя Санин ментал, распахиваю глаза, представляя, что я со своим мужчиной.
— Так? — шепчу я, разглядывая его, но "видя" Олега.
— Так… — теряя голос.
Прижавшись к его губам, я сминаю их своими. И плавясь от своей игры в поцелуй с Олегом, медленно проникаю мягким языком между его расслабленных губ, прикусывая и втягивая в себя верхнюю. Потом веду по нижней, тоже самое проделывая с ней. И со стоном углубляю поцелуй, обхватывая его за шею, мы касаемся языками. Его губы вздрагивают в ответ, и прижимая меня ладонью за затылок, он врезается в меня, перехватывая инициативу и захлопывая глаза. Через несколько секунд агрессивной страсти, я оказываюсь рывком распята под ним, он дергает замок моей куртки вниз, оставляя мои губы и требовательно впиваясь в шею.
