— Постоянно.
— Сколько тебе полных лет?
Смотрю на Аронова.
— Шестнадцать, — отвечает он за меня. — Одной из её личностей. И этому телу.
— Акселерация?
— Лет на тридцать. Иногда мне кажется, что на триста, — вздыхает Аронов.
— Комплекс контроля?
— В разных фазах от минуса к плюсу. Как и акселерация, собственно. Иногда она впадает в инфантилизм. Ненадолго. Ещё — болезненная, островыраженная эмпатия. Да там целый букет…
— Мхм… Женя, тебе кажется, что ты всё можешь контролировать. Но никто не может контролировать всё. Иногда нужно отпускать контроль. И позволить всему вокруг тебя просто течь. А безопасность отдать в руки человеку, которому ты доверяешь. Ты понимаешь, о чём я?
— Да.
— Ты пытаешься разгонять свой мозг, навешивая на него дополнительные задачи. Тебе кажется, что так… ммм… — подбирает она слово.
— Насыщеннее, — подсказываю я.
— Да. Не делай этого. Ты — психо-пограничник. Перенапряжёшь мозги — начнётся расщепление или психоз. Будь проще. Воспринимай проще.
— Я не умею.
— Тогда циклами. Чувствуешь пик — отключайся. Пусть психика отдыхает.
— Я попробую.
— Сейчас я пропишу тебе лечение. Тебе оно не понравится. Олег меня предупредил, что ты боишься таких препаратов. Но ты должна меня послушать и принимать. Договорились?
— Не обещаю…
— Олег?
— Она сделает всё, что нужно.
— Вот эти таблетки. Это лёгкий транквилизатор. Очень лёгкий. Ты немного отупеешь. И это хорошо для тебя. Они погасят эмоции и восприятие. Ты отдохнёшь. Дня три. Параллельно — обезболивающие, правильное питание, курс пустырника и вот это для лечения гастрита, — кладёт ещё один стандарт. — Ещё расслабляющий массаж, бассейн и классическая музыка. Никаких книг, телефонов, тусовок, музыки, телевизора, гостей и секса. Неделю. Потом — по состоянию. Но скорость своей жизни раздели на десять. Поживи так хотя бы месяц. Уезжай куда-нибудь, отвлекись. И от Олега тоже. Или вы получите сильнейший срыв. С последствиями.
— Спасибо, Вера.
— Ой, Олег… — качает она головой. — Переворачивайтесь. Экстренно. Ты можешь, я уверена.
— Я тебя услышал.
Она уходит. Он спаивает мне горсть таблеток. И, о чудо! — меня расслабляет. Я плыву куда-то… Боли почти нет.
— Тебя отчисляют…
— Ангел тебе позвонил?
— Мхм…
А мне сейчас глубоко по*еру на этот факт. Наверное, колёса не такие уж и лёгкие…
ЭПИЛОГ. COURONNER.
Я снова на ногах.
Немного бледновата…
Подкрашиваю скулы скульптором, капельку румян. На губы блеск. Пойдёт… Быстро плету волосы в косу. Брюки, водолазка, пиджак…
Пятница. Семь.
Поехала сдаваться! Не представляю, как буду разруливать. Ни одного допуска к экзамену и, скорее всего, уже подписанный приказ об отчислении.
Я, конечно, могу написать своему декану. В мессенджер. Но, по-моему, это уже слишком. Я же сама эту ситуацию создала. Он не обязан впрягаться за меня постоянно. В этот раз я обязана справиться без него.
— А давайте мириться, Дарья Алексевна? — прыскаю смехом сама себе в зеркало.
Да уж! Нет. Надо как-то через её голову эту задачку решить. А как?…
Ну ты же гений, детка! Давай… У тебя ещё час дороги. Думай! Транки уже отпустили твои увесистые мозги. Они должны работать на полную мощность.
Засовываю в себя две ложки заваренной кипятком овсянки и кусочек прессованных хлебцев. Запиваю йогуртом. Желудок больше не возмущается. Захватываю с собой блокнот Аронова, который я дарила ему на Новый год. Забыл вчера после бассейна и массажа. Никому другому доверить своё тело я не могу. Терпеть не могу чужие прикосновения. И от одной мысли, что ко мне притронется массажист, мой желудок опять сжимался от стресса. А Олег… Мы очень быстро договорились, что массаж будет делать он сам.
Вызываю такси.
У деканата встречаюсь с моими котятами.
— Вот ты… — дёргает меня за косу Немец.
— Идиотка. Я в курсе. Гуси меня догнали, как ты и обещал.
— Чего делать будешь?
— Не знаю.
Ни одной рабочей идеи, кроме откровенных «боевых действий», до сих пор нет.
— Боречка, а мой приказ уже подписан?
— Мне не говорят.
— Дарья Алексеевна там? — киваю я на закрытую дверь.
— Наверное, — пожимает плечами Ангел. — Мы только подошли.
— Ну, давай, Туманова, порази нас своими о*уительными способностями к выживанию.
Немец крутит в пальцах пачку сигарет. Нервничает. Мне хочется покурить сейчас. И я на автомате вытаскиваю у него из рук пачку. И сигарету из неё. Но не здесь же в самом деле? Да и нельзя мне пока…
Разворачиваюсь к двери. Она открывается. Моя челюсть падает от неожиданности.
Аронов…
Вместе с Дарьей Алексеевной.
— Ну и Вы уж повлияйте на неё, Олег Андреевич, — заглядывает она ему в глаза с лёгким подобострастием. — Это же невозможно. Несобранная девочка. И язык свой прикладывает не к месту. Пропусков столько…
— Конечно. Все справки будут. Спасибо Вам за понимание. Обещаю, что будет вести себя адекватнее. Переходный возраст, Вы же педагог, и понимаете. И проболела много. Но она хорошая девочка на самом деле. И учится ведь неплохо.
Дарья Алексеевна с сомнением смотрит на него, словно вопрошает, об одной и той же Женечке они говорят или нет.
— Да учится то неплохо…
— Это же самое главное. Остальное перерастёт. В том числе и благодаря Вам. Очень приятно было познакомиться. Звоните сразу же мне в случае любых проблем с ней. Я быстро их решу.
Протягивает визитку. Она забирает.
Мои щёки сводит от улыбки. И я кусаю их до боли, стараясь сдержаться.
Разворачиваются к нам.
— Женя, у тебя продлена… — незаметно перехватывает мою руку с сигаретами, отводит её за спину и, забрав пачку, прячет к себе в карман, — …сессия. До первого октября.
— Так я не отчислена?! — распахиваю глаза.
— Нет, — поджимает губы Дарья Алексеевна.
С писком расцеловываю повеселевших котят! Аронова при ней не решаюсь…
— Туманова! — возмущённо. — Проявления чувств в стенах университета запрещены!
— Она не чувства проявляет, — поправляет её Аронов. — Эмоции. То же самое, что расцеловать… ммм… котят, например. Это не эротизм. Не придавайте значения таким её порывам.
