Пробую встать. Я хочу в душ. Хотя бы. Руки и бёдра дрожат от слабости. Я не ем уже третьи сутки. И не пью практически. После воды меня рвёт. Глаза закрываются, падаю обратно.
С работы меня не дёргают, я отпросилась на эту неделю. И просто разглядываю стены своей комнаты, начиная их ненавидеть. Боль не слабеет уже третий день.
Телефон звонит. Это Ангел. Вчера я не брала трубку. Смысл расстраиваться ещё сильнее?
— Да…
— Джонни, твою мать! Ты совсем уже?? Почему трубку не берёшь?
— А что там?
— Помимо зачётной недели, которую ты динамишь??
— Мхм…
— Там заседание кафедры по твоему отчислению. Где ты светанула своей задницей неугомонной?!
— Ооо… Было дело. Разве они имеют право отчислить меня до сессии?
— Оказывается, да. Александра Владимировича нет, и на тебя висит проект приказа.
— Пи**ец.
— Бегом сюда!
— Не могу.
— Да Женька!
— Я не могу. Физически.
— А что случилось? — притормаживает он.
— Мне нехорошо.
— Выпей какую-нибудь волшебную таблетку и чтобы срочно была здесь. Через час они сядут с твоим приказом.
Нет у меня таблеток. И вообще — нет смысла. Без декана мне этот бой не выиграть. Всё? Конец света?.. Я же читала все уставные документы. Не было там такого пункта.
— А по какой статье меня «увольняют»?
— По нескольким. За аморальное поведение, конфликты с преподавателями и пропуски, если быть кратким. Ректор подпишет.
— Пусть докажут сначала. Пропуски есть, да… Но… За пропуски до сессии не имеют права отчислить.
— Ты просто должна быть здесь, Жень, понимаешь?
Желудку моему это объясни…
— И ты должна прийти к ректору сама и поговорить с ним, как ты умеешь. Лично. Тогда есть шанс, что не подпишет. Если он тебя, конечно, примет.
— Примет. Я наглая.
Когда живая.
— Зайду с профсоюза студенческого. Там сочувствующий мне мальчик на должности председателя.
— Приказ на факультете подпишут сегодня. Но так как «статьи» нестандартные, без подписи ректора учебный отдел его не примет.
— Я попробую приехать.
Кладу трубку. Та-а-ак… Давай, Туманова, соберись. Ты имела дурость протусоваться месяц и раздраконить весь факультет, теперь найди в себе силы разрулить созданный ахтунг. Меня нельзя отчислять. Я ж, блин, гений и лицо курса. Они ж там сдохнут от скуки без меня.
Медленно встаю и иду вдоль стены, придерживаясь рукой. В ушах поднимается звон, я чувствую давление, в глазах темнеет. Всё кружится…
Прихожу в себя на ковре. О, Господи… Какое мерзкое ощущение! Я вся мокрая от слабости, в глазах всполохи. Затылок ноет. Грохнулась… Вставать не хочется. И я дотягиваюсь до свисающего одеяла, подтягиваю колени к груди.
Я устала от этой боли.
Закрываю глаза и выпадаю. Не могу я встать. Это так обидно, что из глаз льются слёзы, а может потому, что за трое суток меня вымотало напрочь. Подтягиваюсь к дивану. Кладу на него голову, и, закутавшись одеялом, ненадолго вырубаюсь. Просыпаюсь — уже темно. Снилась боль и всякая гадость. И я обессиленно хныкаю. Ложусь на диван. Ну должно же это закончиться…
На телефоне пропущенные. Выключаю к чёрту. Я пока что мертва. Закрываю глаза. Всё плывет…
Звонок в дверь.
Нет, нет… Мне никто здесь не нужен. Оставьте меня одну.
Щелчок ключа.
Мм… Аронов. Ой, блин… Принесло же. Не надо было телефон отключать.
Тормозит в проёме, включает свет.
Зажмуриваюсь.
— Откуда у тебя ключ? Ты же отдал мне…
— Взял у арендодателя запасной.
— Это нечестно… — обессиленно бормочу я.
Скидывает пиджак, присаживается передо мной. Пальцы пробегаются под глазами. Трогает лоб, лимфоузлы. Стягивает одеяло.
— Я как бы раздета, — пытаюсь улыбнуться я.
— Ничего. Меня это не стесняет.
Мои ладони вдавлены в тело пониже рёбер.
— Желудок… — констатирует он со вздохом.
— Мхм…
— Как давно?
— Третьи сутки.
— Тошнит?
— Да.
— После еды боль становится легче?
— Не пробовала…
— Трое суток ты не пробовала? — звенит его голос.
— После воды рвёт…
— До этого нормально кушала?
— Более-менее… Утром кашу… Вечером творог, сыр… В обед как получится…
— Спала как?
— Три-четыре часа…
— Ясно.
Звонит кому-то.
— Вера, привет. Это Аронов. Мхм… Ты можешь приехать сейчас одну девочку посмотреть? Да… Нет… У меня есть диагноз, но… я необъективен. Она моя Верхняя. Да. Мне нужно ещё одно компетентное мнение. Прямо сейчас, да.
Она приезжает быстро. Минут через тридцать. Олег впускает её в квартиру, негромко рассказывает что-то.
Не открывая глаз, я плаваю в болезненной пульсации.
— Привет, Женя, — присаживается она на стул рядом.
Открываю глаза.
— Привет…
Лет сорока пяти. Голос, энергетика… Я её знаю точно. Но это лицо вижу впервые. Внимательно смотрю.
— Расслабься, — давит она мне пальцами над бровями.
И по тому, как двигаются губы, я её узнаю. Она вела мастер-класс по иглам. Тогда она была в маске. Вера…
— Сожми мне руку, — перехватывает мою кисть. — Сильнее.
Давит на несколько точек.
— Теперь опять сожми.
И так, нажимая на какие-то точки, проверяет тонус моих мышц.
— Очень тонкая, чувствительная психоконституция.
— Я знаю, — кивает Олег.
— А с первого взгляда не скажешь.
— Да.
— Затяжной стресс. Сильное психоэмоциональное перенапряжение. Желудок — психосоматика. Какой у тебя интеллект, Женя?
— На пике или обычно?
— Обычно.
— Сто сорок семь.
— Мхм… А на пике?
— Сто шестьдесят, наверное…
— У тебя бывают галлюцинации?
— Бывают.
— Навязчивые состояния?
— Бывают.
Олег ей доверяет. И мне тоже хочется.
— Кошмары?
