– Но ведь на самом деле вы не сразу открыли дверь приемной.
– Все это отняло у меня не более шести секунд, – сказал
Мейсон, пожимая плечами.
– Но я лучше знаю, как все было, – настаивала она. – Я
услышала сигнал. Он меня испугал. Сначала я просто не в силах была
пошевелиться. Потом все-таки решила, что стоит попробовать выскользнуть в
приемную. Я постаралась очень осторожно прикрыть дверь. Потом уселась в кресло,
взяла журнал и притворилась, что читаю. На все это потребовалось две-три
минуты.
– Вы были взволнованы, – сказал Мейсон, не сводя глаз с нее.
– Вы могли ошибиться во времени…
– Не будем говорить о времени, – упрямо сказала она. –
Остается тот факт, что вы не прошли по коридору прямо в приемную, а выждали у
двери одну-две минуты.
Мейсон покачал головой. Она упрямо сжала губы.
– Я слышала сигнал.
– Минуточку, – сказал Мейсон. – Может быть, кто-то прятался
в приемной?
– Это исключено.
– Вы уверены?
– Да.
– Ладно, оставим пока этот вопрос открытым. Вы говорите, что
у вас в сумочке был пистолет.
– Да. Поэтому я вам и не дала до нее дотронуться.
– А потом вы вышли на палубу и выбросили его?
– Да.
– Но вы не убивали Грэйба?
– Конечно, нет!
– Тогда зачем вы выбросили пистолет?
– Я ведь была в той комнате, а Грэйба кто-то застрелил. Я не
хотела, чтобы кто-то подумал, что это я застрелила его, поэтому я и решила
избавиться от оружия.
– И теперь вы хотите, чтобы я доказал, что вы не убивали
Грэйба?
– Но ведь людям вовсе не обязательно знать, что у меня был
пистолет!
– Сколько времени он у вас находился?
– Совсем недолго. Поскольку я часто проводила вечера за
игрой, у меня иногда имелись при себе некоторые суммы наличных денег, и мне
хотелось на всякий случай быть вооруженной.
Какое-то время Мейсон задумчиво курил, потом сказал:
– В вашей истории слишком много уязвимых мест. Ни один суд
присяжных не поверит в нее. Но у меня есть все-таки опыт и умение разбираться в
людях. Глядя на вас во время вашего рассказа, я почувствовал, что вы говорите
правду. Я буду защищать вас, миссис Оксман, но дай Бог, чтобы вам никогда не
пришлось ничего подобного рассказывать присяжным.
– Но мне и не придется. Ведь никто не знает, что я там была…
кроме вас.
– Не говоря уж о предательстве Бэлграйда, – покачал головой
Мейсон, – вы оставили отпечатки пальцев на письменном столе Грэйба. Когда вы
наклонились над столом, чтобы разглядеть расписки, вы оперлись о стекло левой
рукой и оставили на нем четкий отпечатки ладони.
– Нельзя ли заявить, что это было сделано раньше? – спросила
она нахмурившись.
– Нет. В полиции сидят не дураки. Поверх этого отпечатка не
было никаких других. И он даже не смазан.
– Хорошо, – сказала она. – Придется мне испить чашу до дна.
Но только не думайте, что сумеете уговорить меня дать ложные показания. Я все
равно скажу всю правду, даже если это меня погубит.
– Вполне вероятно, что так и случится, – мрачно сказал
Мейсон. – Почему вы все-таки убежали от меня?
– Я ведь уже сказала. Какой-то мужчина сообщил мне, что мой
муж на борту.
– Вы видели этого мужчину раньше?
– Нет, но вчера вечером я заметила его, он мне раза два
попадался на глаза. Мне… мне кажется, что он вообще преследовал меня.
– Что же он вам сказал?
– «Берегитесь, Сильвия, ваш муж на борту», или что-то в этом
роде…
– Не могли бы вы его описать?
– На нем был черный шелковый костюм, черные туфли на толстой
подошве, галстук в черно-синюю полоску и булавка с опалом. Ему лет пятьдесят, у
него густые черные волосы и пышные черные усы. Не очень высокий, но плотного
сложения.
– Вы с ним разговаривали в тот вечер?
– Нет.
– Но вам кажется, что он вас преследовал?
– Знаете, как это бывает, когда в игорном зале появляется
женщина без спутника? Иногда ко мне просто приставали.
– Так вы думаете, что у него были аналогичные цели?
– Сама не знаю.
– По-видимому, он знает вашего мужа?
Сильвия кивнула.
– И по какой-то причине предупредил вас, что ваш муж на
корабле?
Она снова кивнула.
– Вы сами видели мужа?
– Нет.
Мейсон аккуратно загасил сигарету в пепельнице и задумался.
– Не думал я, что все будет так сложно, миссис Оксман.
Теперь же все стало просто опасным, дела идут все хуже и хуже.
– Что же мне делать? Я вам рассказала всю правду…
Мимо прошел рассыльный, несший кипу свежих газет, и Сильвия
вдруг замолкла на полуслове.
– В чем дело? – спросил Мейсон.
– Заголовки… заголовки в газетах, которые пронес мальчик…
Мейсон быстро поднялся, пересек вестибюль и подошел к
газетному киоску, на стойку которого рассыльный только что свалил всю кипу.
Купив два экземпляра, адвокат развернул газету и на первой странице прочел:
«Фрэнк Оксман обвиняет в убийстве на „Роге изобилия“
собственную жену».
Сунув газету под мышку, Мейсон вернулся к Сильвии и сказал,
усаживаясь рядом с ней:
– Плохо дело, миссис Оксман. Думаю, этот удар в спину вы
должны встретить мужественно. И пожалуйста, не проявляйте никаких эмоций, может
быть, за нами наблюдают.
Ее холодные пальцы коснулись его руки, когда она взяла у
него газету. Мейсон развернул свою и тоже начал читать:
«В заявлении, сделанном сегодня полиции, Фрэнк Оксман,
известный биржевик, сообщил факты, которые, как считает полиция, раскрывают
загадку убийства Сэма Грэйба, владельца игорного заведения, расположенного на
корабле „Рог изобилия“. До того как Оксман сделал свое заявление, это событие
представлялось загадочным и трудноразрешимым. Прежде всего в этом деле немалую
роль играет вопрос юрисдикции, так как судно в момент убийства находилось за
пределами двенадцатимильной зоны. Поэтому в разборе этого дела принимают
участие одновременно и местные полицейские, и служба шерифа в сотрудничестве с
федеральными властями. Федеральные власти, по обыкновению, отказываются давать
прессе какие бы то ни было сведения, кроме того, что дело продвигается успешно.
