– Да кто такое сказал?! Покраснение есть, да. Поставь ей алоэ, может, рассосётся. Антибиотики не дадут развиться инфекции. Подождёт до среды. Вернется главный врач...
И я опять пытаюсь убрать чужие руки от себя.
Не надо мне ничего ставить… Пожалуйста!!!
– Мама… забери меня…
– Ты что, Женечка! Пневмония! Это же не шутки. Надо лечиться… Врачам виднее… Покушай что-нибудь…
Закрываю глаза. Не могу.
Меня опять морозит. И кто-то закрывает меня сверху покрывалом.
Мне кажется, что это Крис… Крис бы меня забрала… Как жаль, что нет моего телефона…
Свет выключается… Меня уносит куда-то в коматоз… Я и сплю, и не сплю…
Мне снится Олег… Его тихий недовольный голос.
Он кому-то выговаривает опять. Не мне…
Его голос становится тише и исчезает.
Мне хочется плакать… И слёзы льются...
Он бы тоже забрал меня отсюда. Обязательно!
Я открываю глаза…
Свет опять включён. Вижу окно… Но всё выглядит так, как будто я смотрю через огонь.
Покачивается и плывёт.
– Женечка…
Всё сжимается у меня внутри от этого голоса, от моего имени.
Реальный!
– Думала, ты мне приснился… – пересохший язык не слушается. – Не бросай меня здесь… пожалуйста…
Если он сейчас тоже уйдёт…
– Женечка, – он присаживается передо мной, изучающе глядя в глаза.
В них тревога, а в её тени – злость, почти ярость.
– Мне нужно посмотреть… что там тебе натыкали идиоты эти.
Его пальцы скользят по моему бедру к ягодицам. Меня передёргивает от предвкушения болевой вспышки.
– Не надо… Болит всё…
– Надо, малышка, давай… – его руки невесомые, мне не хочется отталкивать их.
Он оттягивает резинку моих трусиков.
– Пиздец! – возмущённо. – Сейчас, детка…
Ах, пожалуйста… только не исчезай… Но он уходит…
Он вернётся? Он обещал «сейчас»!
Я оглядываюсь. В палате пара человек… Спят…
Олег возвращается с подносом.
– На живот…
Я послушно разворачиваюсь, пытаясь сдержать истерические всхлипы. Но моя воля куда-то пропала.
– Шшш… Не бойся… Я аккуратно, – что-то прохладное касается меня, я чувствую, как жгучая боль немного отступает. – Тихо… тихо… не дёргайся… Это не больно… Это обезболивающая мазь… Я не буду давить...
Как же я верю этому голосу!!
Делай, что хочешь. Но САМ. Не отдавай меня никому. Не бросай меня здесь. Пожалуйста!
Он чуть слышно ругается на «этих идиотов».
– Забираешь её, сынок? Слава Богу!– тот добрый голос, который иногда поил меня. – Так плохо ей тут было… Там, дальше по коридору, лифт есть. Не веди её по лестнице. Слабенькая совсем…
– Хорошо, спасибо, – я слышу, как он с щелчком стягивает перчатки.
– Поднимайся, Женечка... – помогает, подхватывая меня за талию.
Рука соскальзывает с талии ниже, и это так неожиданно больно, что я не могу сдержать вскрик.
– Прости...
– Ты заберёшь меня?..
Пожалуйста, забери меня.
От слабости и бессилия, а ещё от надежды, я начинаю реветь.
– Не могу здесь…
Его желваки вздрагивают. Он громко вдыхает поглубже.
– Конечно.
И я готова продать ему свою душу за этот уверенный, безапелляционный тон.
– Голова кружится…
Я обнимаю его, и мне становится тепло и очень спокойно. Он держит меня. И шепчет в висок:
– Поехали домой, моя девочка.
– Домой?…
– Домой.
Глава 43 - Мой доктор
– Женечка…
– Нет, нет, нет... – начинаю натягивать одеяло обратно, не открывая глаз. – Не надо… Ну пожалуйста…
– Жень… нужно колоть…
Пожалуйста, нет. Я выздоровею сама. Просто не трогайте меня. Мне нужно дня три комы, и я очухаюсь, я знаю точно. Ну или нет. Но всё равно не трогайте.
Одеяло опять двигается по мне.
– Ну пожалуйста… не надо… Пожалуйста…
В больнице я совершенно потеряла всяческую способность закрываться и контролировать свои чувства, и всё течёт сквозь меня, сводя с ума перепадами. Я очень слабая и нелогичная, наверное...
– Женя! – его интонации становятся агрессивнее.
Он переворачивает меня на спину.
– Я не буду колоть туда. Я поставлю тебе в бедро. Ты так похудела, Женечка, что это единственное место, куда можно помимо ягодиц. Здесь нормальная мышца.
Господи… ну не надо!!!
– Женечка… я аккуратно.
Его руки массируют моё бедро. Я пытаюсь перехватить их.
Не выношу чужих рук. Особенно рук врачей. Их было много, очень много в моей жизни. И всё внутри меня застывает от его прикосновений. Он тоже врач. Но он же не чужой... И его руки ни разу не обижали меня… Я понимаю, что он хочет помочь…
И я делаю усилие над собой, отпуская его руки.
Но почему-то начинаю тихо плакать.
Я чувствую, как ему плохо от этого.
Он больше не уговаривает.
Слышу щелчок колпачка шприца.
Меня сводит от этого звука.
– Расслабь, – сжимает он моё бедро, но оно почему-то напрягается ещё сильнее, это невозможно контролировать.
– Блять…
Игла протыкает.
– Тихо! Не дёргайся. Женя!!
Лекарство жгучее… И мои руки опять тянутся к бедру.
– Я привяжу их, Женя, – предупреждающе. – Всё…
Накрывает одеялом.
Я вырубаюсь.
Но он будит меня сразу. А может, и не сразу. Я не понимаю.
Жалюзи опущены, тяжёлые шторы закрыты… Я уже давным-давно потеряла ориентацию в днях, сутках…
– Женечка… нужно покушать и выпить таблетки.
Отрицательно качаю головой, натягивая одеяло повыше.
– Нет, – отбирает одеяло. – Открывай глаза…
И ещё минут тридцать он уговаривает впихнуть что-то несъедобное.
– Женя… Я сейчас растворю их в воде и залью в тебя силой. Открой глаза…
Открываю. Веки такие тяжелые…
– Женечка… нужно… пожалуйста…
