– Неужели вы меня не помните?
– Может быть, у меня в классе ваша сестра училась?
– Нет.
– Тогда, может, вы работаете в Музее естественной истории?
– Конечно же, нет! – Он нервно рассмеялся, как ребенок, начинающий утрачивать уверенность в себе.
Это было похуже, чем столкнуться с Румпельштильцхеном
[42]. Так она, пожалуй, несколько лет будет угадывать. И он, видимо, решил облегчить ей задачу.
– Вы не захотели, чтобы я возглавил вашу экспедицию. Но вы были неправы. Вот я сюда и приехал.
Лишь нечеловеческое напряжение памяти помогло Марджери вспомнить, где она встречалась с этим человеком. В чайной «Лайонз Корнер Хаус». Он бывший военнопленный. Вот только что он делает здесь, на другом конце света? Зачем явился в их жалкое бунгало, о существовании которого практически никому не известно? Зачем стоит перед ней и трясется? Сердце ее понеслось вскачь.
– И чего же вы от меня хотите? – спросила она.
– Чего же я хочу? – повторил он, словно до этого как-то не задумывался над подобным вопросом или, точнее, словно уже не был уверен, что сумеет дать на него правильный ответ. – Чего же я хочу? – Он, пошатываясь, странным зигзагом прошелся от двери к окну и обратно. Наблюдая за ним, Марджери вдруг почувствовала удушье. – Чего же я хочу?
– У вас больной вид. Вы нездоровы?
Он не обратил внимания на ее вопрос.
– Я был на том корабле, – сказал он. – Это я нашел вас у подножия лестницы. Это я отвел вас в медицинский кабинет. Если бы не я, вы бы никогда сюда не добрались. Я все это время, с самого начала, следовал за вами, мисс Бенсон. Я спас вам жизнь. И вот теперь мы наконец вместе.
Марджери стояла, практически не шевелясь, но все же сумела, слегка повернув голову, перехватить взгляд Инид. В глазах Инид плескался самый настоящий ужас. Марджери попыталась мысленно вернуться на «Орион», но было так трудно вспоминать что-то, когда все твои мысли заняты тем, что происходит в настоящий момент. А этот тип еще и глянул на Инид так, словно та была какой-то бессмысленной помехой. И тут Марджери вспомнила, хотя и довольно смутно, и болтанку на корабле, и морскую болезнь, измучившую ее, и какого-то мужчину, который помог ей подняться на ноги, а она на мгновение уткнулась ему в грудь, потому что больше всего хотела продолжать спать.
– Я же тебе говорила, – сказала Инид ровным тихим голосом. – Я же говорила, что за нами кто-то следит. Правда, я думала, этот тип за мной охотится, а не за тобой.
– Я все время был рядом с вами, – подтвердил этот тип. – Но я очень болен. Так что теперь все кончено. Пора всему этому положить конец – раз и навсегда.
Марджери страшно побледнела. Она прямо-таки почувствовала, как у нее от лица отлила вся кровь. Дыхание прервалось у нее в груди. Ей вдруг стало холодно, и она словно окаменела, разучилась двигаться. А Мундик, осторожно сунув свободную левую руку в карман, вытащил оттуда некий предмет и, держа его на ладони, показал ей. Сперва было трудно понять, что это такое, настолько его ладонь была грязной и изрезанной. Но потом, приглядевшись, Марджери поняла, что это один из ее пропавших жуков. Булавка, которой он был наколот, естественно, исчезла, как и этикетка, а его лапки, некогда аккуратно расправленные, были совершенно измочалены, а двух и вовсе не хватало; надкрылья исчезли, усики были надломлены. Это был самый жалкий подарок, какой ей когда-либо преподносили.
– Вот видите! – с гордостью заметил он.
– Да, вижу.
– Я принес это обратно!
Марджери уже раскрыла рот, чтобы что-то сказать, но голос, который прозвучал в эту минуту, принадлежал не ей. Это был голос Инид.
– Осторожней, Мардж! – Инид рукой прикрывала головку Глории, как всегда делала, если начинался дождь. – Смотри внимательней, что там у него в другом кармане! Слышишь, Мардж?
Мундик, не обращая на Инид никакого внимания, продолжал в упор смотреть на Марджери. По его лицу все катились и катились крупные капли пота.
– Мистер Мундик, вам следует немедленно уйти отсюда и оставить нас в покое, – твердо сказала Марджери.
– Я тоже делал записи. Как вы говорили.
Он наклонился, очень аккуратно положил раздавленного жука на пол, потом выпрямился и стал нетерпеливо рыться в кармане левой рукой; правую он по-прежнему из кармана не вынимал.
– Не подходи к нему, Мардж! – крикнула Инид. – Держись от него подальше.
Мундик что-то раздраженно проворчал, тщетно пытаясь вытащить из кармана то, что там находилось.
– Мардж, мне это совсем не нравится! – снова крикнула Инид.
Наконец Мундику удалось извлечь какой-то блокнот, и теперь он тряс им у Марджери перед носом, словно собираясь ее ударить.
– Вы хотите, чтобы я это прочла? – спокойно спросила она и взяла у него блокнот, хотя руки у нее уже начали дрожать.
Странички блокнота пожелтели, многие вываливались, а те, что еще держались, были покрыты пятнами ржавчины от двух тонких металлических скрепок. Почерк был мелкий, неразборчивый – так мог бы писать ребенок, делая вид, что пишет «как взрослый». Строчки то сползали вниз, то задирались верх, а некоторые и вовсе размещались по диагонали. Однако Марджери так и не поняла толком ни одного предложения.
– Ну что, хорошую я работу проделал? – спросил Мундик.
– Да. Очень.
– А прочтите-ка это вслух.
– Что это? – снова донесся от двери голос Инид, казавшийся каким-то странно тонким, задушенным. – Что это он тебе подсунул?
– Не знаю.
Зря она это сказала. Мундик так и взвился. Слишком поздно Марджери вспомнила, как он орал на нее тогда, в «Лайонз Корнер Хаус», а изо рта у него во все стороны летели капельки слюны.
– Читайте! – выкрикнул Мундик и резко выхватил из кармана правую руку.
Марджери инстинктивно присела, а Инид у двери пронзительно вскрикнула.
В руках у него был револьвер, украденный у Тейлора. И он целился прямо в грудь Марджери, держа дуло не более чем в футе от нее.
Марджери вдруг показалось, что ее хлестнули по груди чем-то тяжелым и пробили насквозь. Она отшатнулась и больно ударилась плечом обо что-то острое. Оказалось, что это лампа-«молния». Лампа качнулась, упала, с силой ударилась об пол, но, как ни странно, не разбилась и даже не погасла. Теперь вся сцена была как бы подсвечена снизу ее газовым светом. Марджери ухитрилась искоса глянуть в сторону стоявшего в углу кресла. Инид и девочка исчезли.
У Марджери было такое ощущение, словно грудь ей туго перетянули веревкой. Неужели он все-таки в меня выстрелил? – подумала она. Неужели я ранена? Выстрела, правда, слышно не было. И потом, если он в меня выстрелил, то из раны, конечно же, должна была политься кровь, а я должна была почувствовать боль. Или даже рухнуть на пол. Однако боли Марджери не чувствовала, на пол не рухнула и по-прежнему относительно твердо стояла на ногах. А Мундик все продолжал целиться в нее из револьвера. Никогда в жизни она не испытывала такой неуверенности в том, что с нею произойдет в ближайшее мгновение.
