Марджери быстро повернулась к миссис Поуп, но было уже слишком поздно. Британские жены успели проследить за ее взглядом и смотрели теперь только на Инид. Лицо миссис Поуп, искаженное ужасом и отвращением, словно кричало: «О!» И тут, к превеликому сожалению Марджери, Инид так громко расхохоталась, словно ей захотелось нарочно выставить напоказ свою и без того отчетливо заметную принадлежность к совершенно иному слою общества. Она, правда, сразу перестала смеяться, но, как известно, общественное мнение способно порой возникнуть в мгновение ока, особенно если оно резко негативное, и Марджери стало ясно, что Инид навсегда получила здесь клеймо аутсайдера и источника неприятностей.
– Кто такая эта особа? – спросила миссис Поуп.
Дамы сказали, что не имеют понятия. А Марджери притворилась, будто любуется цветами.
– Не вы ли чуть раньше беседовали с ней, мисс Бенсон? – обратилась к ней миссис Поуп.
– Да, кажется, я действительно с ней беседовала, – сказала Марджери, словно с трудом припоминая такой пустяк. – Миссис Притти помогает мне в моих исследованиях.
– Вы хотите сказать, что знаете ее?
– Только профессионально. Во всяком случае, мы не подруги и знакомы весьма поверхностно.
Появился официант с новым блюдом сэндвичей, но Марджери еще и от останков того, первого, избавиться не сумела. Заметив, что Инид куда-то вдруг исчезла, Марджери отправилась ее искать и нашла за домом, где Инид курила в компании официантов и складывала в сумку остатки закусок – для Мистера Роулингза.
– Ну что, там еще не закончилось? – спросила Инид, с трудом сдерживая зевок.
– Мы уходим, – строго сказала Марджери. – Прямо сейчас.
* * *
Солнце садилось. На западе сгустились облака, огромные, растрепанные, розовые, как оперение фламинго, они были похожи на еще одну горную гряду. И все вокруг тоже казалось розовым – даже шерсть Мистера Роулингза, даже волосы Инид. Обе женщины шли вдоль залива Лимонов, и на набережной уже начинали закрываться на ночь многочисленные кафе и магазины, а на улицах вспыхивали в сумерках красные и зеленые электрические огоньки. Внизу на пляже сидели рыбаки и чинили свои сети. Вода мягко шлепала по бортам причаленных лодок, и гребешки волн были похожи на светящиеся кудри. Вдруг небо над горизонтом зигзагом пересекла молния. Приближался шторм.
Какое-то время они шли в молчании. Точнее, Марджери шла, а Инид в основном скакала, задрав платье выше колен для пущего удобства. Москиты одолевали их на каждом шагу, взлетая над ними точно розовая пыль. Наконец молчать дольше стало невозможно, и Марджери сказала:
– Вчера вечером кто-то вломился в местную школу и обчистил ее. Впрочем, полагаю, вам-то об этом хорошо известно.
Инид промолчала.
– Вы думали, я не догадаюсь? – продолжала Марджери. – Я же не идиотка! Господи, мне никогда еще не было так стыдно!
– Но я же вам помочь хотела! – Инид так резко остановилась, повернувшись к ней, что Мистер Роулингз невольно в нее врезался. – Я же вам добрую услугу оказала! Где же еще мне было раздобыть всю эту дребедень? Неужели вы и впрямь решили, будто я просто с каким-то врачом потрахалась?
Марджери опешила. Ей еще никогда не доводилось слышать из уст женщины такие грязные выражения. Все-таки она еще не до конца привыкла к языковым возможностям Инид. И, если честно, насчет врача Инид была права: именно так Марджери и подумала, но сразу решила, что не станет докапываться до истины, ведь теперь необходимое оборудование у них имелось.
– И потом, – прибавила Инид, – вы ведь тоже свои ботинки украли!
Марджери показалось, что ее ударили под коленки. Она споткнулась и чуть не упала. Впрочем, ей удалось быстро взять себя в руки.
– Это не одно и то же, – возразила она. – Во всяком случае, я пыталась вернуть их обратно.
– Значит, вы считаете, что если вы что-то украли, то это нормально, а если я – то нет?
– Завтра вам придется отнести все обратно в школу, извиниться и все им объяснить.
– А потом?
Марджери начала было отвечать, но Инид прервала ее. Сколько еще они будут сидеть здесь и ждать, когда им поставят какие-то дурацкие печати? И с какой стати они вообще потащились в это британское консульство? Обратные билеты у Марджери заказаны на середину февраля, так что в запасе у них меньше трех месяцев!
– Всего каких-то три месяца! – вопила Инид. – Всего три! А мы уже целую неделю зря потратили!
И она заявила, что найти жука Марджери никак не поможет ни одна из тех двадцати трех бумажек, на которые она так хочет поставить печать. Как не помогут ей и объяснения с той дурацкой толпой экспатриантов, каковыми, собственно, и являются эти «истинные британцы» из консульства! И ее дурацкое правильное платье ей ничуть не поможет. Ведь для того, чтобы найти золотого жука, нужно взобраться на гору и долго ползать там на четвереньках, приподнимая каждый камешек и моля Господа Бога о помощи! Голос Инид поднялся еще на октаву, зазвенел и стал каким-то пронзительно-колючим. И весь ее вид удивительно этому голосу соответствовал, казалось, она все свои силы вкладывает в эти сердитые, но искренние слова. Даже волосы ее встали дыбом и выглядели сердитыми.
А Марджери думала: неужели это Инид только сказала, что им нужно будет молить Господа о помощи? Сама Марджери не молилась с детства. Зато ее тетки молились так много, что она чувствовала себя как бы исключенной из этого процесса, не обязанной в нем участвовать. Собственно, от Бога она отвернулась, узнав правду о смерти своего отца. Впрочем, сейчас явно был неподходящий момент для оценки собственной принадлежности к атеистам или агностикам. Да и спутница ее все еще продолжала что-то гневно выкрикивать, а потом вдруг довольно спокойно спросила:
– А знаете, Мардж, в чем ваша главная проблема?
– Нет. Но полагаю, что вы намерены мне сейчас это объяснить.
– Вы просто снобка. Законченная снобка. Вы вбили себе в голову некую бесплодную идею и считаете, что ее можно воплотить в жизнь, опираясь лишь на книжные знания и набор определенных правил. Ну, а мне на всякие правила плевать! И на документы с печатями тоже. Сегодня первое декабря, и завтра я намерена выехать на север.
– И как же вы это сделаете? Автобус-то будет только через два дня.
На этот вопрос Инид даже отвечать не стала – унеслась далеко вперед, на ходу сбивая цветы гибискуса, и один раз чуть не упала в своих микроскопических неустойчивых босоножках. Мистер Роулингз, разумеется, мчался за нею следом. Влетев в их номер, Инид сорвала с себя одежду и рухнула на постель. Даже москитную сетку опустить не потрудилась. И через несколько секунд они с собакой уже крепко спали.
А Марджери продолжала сидеть на своей половине, страдая от невыносимой жары и с каждой секундой испытывая к Инид все более глубокую неприязнь. В небе уже вовсю сверкали молнии, но дождя пока не было. Марджери чувствовала себя отвратительно: ей казалось, будто она угодила в ловушку вместе с неким насекомым, оглушительное гудение которого напоминает звуки мчащегося на бешеной скорости мотоцикла. У нее было ощущение, словно из их комнаты выкачали весь воздух.
