Но деньги, наличные деньги были ей совершенно необходимы! И Марджери решила продать все свое имущество. В квартире остались практически голые стены. Снова и снова она смотрела, как отъезжает повозка, нагруженная вещами, а потом и мебелью, принадлежавшей ее теткам. Она понимала, что тетушки были бы в ужасе, да она и сама была в ужасе от того, что делает, но выбора у нее не оставалось. Как справедливо заметил покупатель: «Так все-таки лучше, чем если б вас вокруг пальца обвели». Хотя вряд ли это замечание можно было счесть полезным – многое было бы лучше продажи старинной мебели за бесценок.
Марджери посетила бюро путешествий и оплатила проезд двух человек в двухместной каюте туристическим классом на судне Королевского морского флота «Орион», идущем из Тилбери в австралийский город Брисбен. Обратно из Брисбена то же судно отправлялось 18 февраля. Агент в бюро путешествий показал Марджери красочную брошюру с яркими фотографиями – желтые шезлонги на палубе лайнера, море с такой голубой водой, какая бывает только в плавательном бассейне, изысканные каюты с букетами желтых цветов на столике, с желтыми покрывалами на кроватях и желтыми занавесками на окнах, но когда она спросила, можно ли ей взять эту брошюру себе, агент печально ответил «нет». В Брисбене Марджери зарезервировала номер на двоих в «Марин Отель», где им предстояло еще двое суток дожидаться рейса гидросамолета, который должен будет доставить их в столицу Новой Каледонии, Нумеа. Практически все, что осталось от ее сбережений, Марджери конвертировала в дорожные чеки и отправилась делать прививки от тифа и желтой лихорадки, после чего несколько дней совершенно не могла пользоваться левой рукой – от нее было не больше проку, чем, скажем, от третьей ноги, – а потом, наконец, начала собираться в дорогу.
На всей территории Новой Каледонии, писал преподобный Хорас Блейк, «удобства» крайне примитивны. Постарайтесь всемерно позаботиться о том, чтобы не подцепить инфекцию.
В очищенной от мебели квартире Марджери теперь высились башни туалетной бумаги и мешки со всевозможными средствами от кишечных колик и диареи, с порошками от лихорадки, таблетками для очистки воды, сульфамидными препаратами, рвотным камнем, тальком, английской солью и лавандовой водой; приготовлены были также два изрядных куска брезента, набор миткалевых простынь, две москитные сетки, карманный нож, сухие чернила, точильный ремень и точильные камни, иглы, нитки, шнурки, сетчатые хлопчатобумажные чулки, четырехмесячный запас мясных консервов «Спам»
[8] и сгущенного молока, а также все то, что было упаковано в жестяные банки и продавалось без карточек – например, порошок карри и молотый кофе; ну и, разумеется, батарейки, бинты, хинин, щетки, бечевка, промокательная бумага, блокноты, карандаши, два гамака и палатка. Марджери доставили из магазина «Уоткинс энд Донкастер» все необходимое для профессионального коллекционера – сачок, «путер» (аспиратор с двумя резиновыми трубочками), специальные стеклянные сосуды для образцов, ботанизирки для умерщвления насекомых, запас этанола и нафталина для консервации, застекленные лотки-витрины, камфарные шарики от моли, вату, бумагу, этикетки и специальные булавки для накалывания насекомых, – но когда она распаковала коробку, почти все колбы и склянки оказались разбиты вдребезги, и ей пришлось тут же отослать их обратно.
Так странно было ей снова видеть все эти вещи – после стольких-то лет. Снова держать в руках «путер», взяв в рот один конец трубки и наведя второй на воображаемого жука. Жука следовало быстро «всосать» в трубку, но ни в коем случае не делая при этом резкого вдоха, а просто стараясь удержать насекомое в трубке и затем благополучно «выдуть» его прямо в стеклянный сосуд. Казалось, органы чувств Марджери втайне от нее самой сохранили память обо всех этих действиях, тогда как мозг давно уже отбросил эти старые знания за ненужностью.
Из одежды Марджери сложила в чемодан несколько привычных коричневых вещей, а также свое лучшее пурпурное платье для особых случаев. Она попыталась купить себе настоящий тропический шлем, но ей предлагали только шляпы от солнца. Она попросила подыскать ей какой-нибудь простой жакет с накладными карманами, снабженными клапанами, но ей объяснили, что подобную одежду носят только мужчины. А если мне необходимо время от времени что-то класть в карман? И дополнительно удерживать это «что-то» с помощью клапана? – спросила она у продавца, и тот, не растерявшись, предложил ей купить себе для таких целей сумочку. Сумки, на всякий случай пояснил он, продаются на первом этаже между косметикой и чулками. Отчаявшись найти подходящий жакет, Марджери сдалась, зато ей удалось отыскать в секонд-хенде нечто вроде шлема, больше похожего, правда, на форму для кекса. Запасы провианта и оборудование для лагеря она собиралась заранее отправить на корабль в ящиках из-под чая, а драгоценное оборудование для коллекционирования насекомых сложила в специальный кожаный «гладстоновский» саквояж, чтобы нести все это самостоятельно.
За пять дней до отъезда Марджери отправила свои ящики из-под чая в пароходную компанию, понимая, что в следующий раз увидит все это, когда будет уже на другом краю земного шара, хотя такое даже вообразить себе было невозможно – все равно что на голову встать. Счастливая, она вернулась домой, где ее ждало очередное письмо от мисс Гамильтон, оказавшееся необычно коротким.
Дорогая мисс Бенсон… Марджери очень медленно прочла о том, что мисс Гамильтон проделала свое личное небольшое расследование. Это звучало многообещающе, но катастрофы никоим образом не предвещало. Оказалось, что мисс Гамильтон вышла на связь с прежними работодателями Марджери и с сожалением вынуждена сообщить, что более не имеет возможности сопровождать ее в связи с неким злополучным происшествием, которым ныне занимается полиция Лондона. Марджери показалось, что внутри у нее что-то хрустнуло и сломалось. Она пошатнулась и хотела опереться о столик, всегда стоявший на этом месте, вот только столика там больше не было, и она, чуть не упав, налетела на стену.
Людям легче поверить в самое плохое из того, что о них говорят, чем в самое хорошее. И у Марджери возникло такое ощущение, будто мисс Гамильтон, проникнув в самые постыдные ее тайны, теперь с торжеством выкладывает их на тарелку всему свету на обозрение. Ее вдруг зазнобило, и она никак не могла унять эту дрожь.
Могла ли она ехать в такую экспедицию без помощника? Разумеется, нет. Во-первых, ей было бы не справиться со всем оборудованием, а во‑вторых, это было просто небезопасно. Обращаться к мистеру Мундику не имело смысла: этот тип превратил бы всех ее жуков в угли еще до того, как она успела бы подхватить их сачком. Оставался только один вариант, поскольку все прочие были исчерпаны и она уже скребла ложкой по дну. И тогда – за три дня до отъезда! – Марджери все-таки написала Инид Притти и предложила ей место своей ассистентки. Она лишь попросила ее взять с собой минимум вещей и путешествовать, так сказать, налегке, но непременно захватить шляпу от солнца, удобную обувь, три самых простых платья и одно для особых случаев. Она также посоветовала своей будущей помощнице полностью избегать в одежде яркой расцветки, перьев, помпонов, лент и тому подобного, что в данном случае неуместно и имеет отношение к самому дурному вкусу. Свое послание Марджери закончила подробным указанием места и времени их будущей встречи: в девять утра под часами на вокзале Фенчёрч-стрит; мисс Притти легко узнает Марджери по костюму в стиле сафари. Если честно, то смысл ответа Инид Притти понять было практически невозможно:
