Пора было заняться получением загранпаспорта.
Молодой человек за конторкой заявил Марджери, что потребуется месяц только на рассмотрение анкеты, которая, впрочем, заполнена неправильно, а потому ее вообще вряд ли станут рассматривать. Этот человек был худ как щепка, а ресницы у него были настолько короткими и бесцветными, что глаза выглядели побритыми.
– Но у меня в распоряжении всего три недели! – возразила Марджери. – И что конкретно неправильно в моей анкете?
– Во-первых, где ваша фотография? А во‑вторых, вы неправильно описали свое лицо.
– Чем же неправильно?
– Вы могли бы, например, описать свое лицо как круглое. Или худое.
– Ах, вот в чем дело! Значит, я только так и могу описывать свое лицо?
Она два часа проторчала в очереди в Центральном паспортном бюро. И все это время прямо у нее за спиной стояла женщина с жутким насморком, микробы от нее так и разлетались во все стороны. На этот раз Марджери постаралась снова как можно тщательней заполнить выданную анкету, а в той графе, где требовалось описать собственное лицо, она написала «интеллигентное». Фотографию свою она, впрочем, снова не приложила, но только потому, что у нее ни одной не было.
– Да любая фотография сойдет, – утешил Марджери паспортист, подавая ей новый бланк, – главное, чтоб на вас шляпы не было. Должны же у вас быть какие-нибудь старые фотографии?
Но, увы, и старых фотографий у нее не было. Их у нее не было вообще – ни старых, ни новых, ни в шляпе, ни без оной. Еще в юности она начала удалять собственное изображение из каждой фотографии, какая только попадалась ей в руки, и теперь это превратилось в привычку. Она и сама не знала, зачем до сих пор так поступает. Просто ей становилось лучше и спокойней, если с фотографии исчезала ее физиономия. Женщина с насморком, стоявшая в очереди следом за ней, принялась еще и кашлять, причем так, словно у нее бронхит, да и паспортист смотрел на Марджери с невероятным удивлением, как на древнее ископаемое. И, увы, ничто не могло изменить того факта, что ни одной собственной фотографии у нее не имелось.
– Если только вы не согласитесь принять такой снимок, на котором я без головы… – неуверенно пробормотала она.
Паспортист сказал, что не согласится. Ведь голова, сказал он, это самое главное. И послал ее в будку-автомат, где за небольшую плату можно было сфотографироваться.
Марджери считала себя женщиной интеллигентной – в анкете она так и написала, – однако на будку-автомат она смотрела, как на некий инопланетный артефакт. Особенно ее озадачила призывная надпись: «Фото, пока вы ждете!» Интересно, думала она, как можно получить свое фото, если вы в это время занимаетесь чем-то другим? Однако выяснить этот вопрос у паспортиста ей показалось неудобным, тем более та особа с насморком тоже подошла к будке, чтобы сфотографироваться. В общем, Марджери решительно вошла в будку, опустила в щель автомата монетки, сняла шляпу и на секундочку наклонилась к висящей на стене инструкции, желая проверить, все ли правила она соблюдает, и в это мгновение как раз последовала вспышка, так что в кадр Марджери попросту не попала. Она вышла из будки, снова встала в очередь, снова вошла и уже начала опускать в щель монетки, когда поняла, что их у нее не хватает. Разменяв деньги, она вернулась, но будку уже захватила какая-то парочка, которая не только воспользовалась теми монетами, которые Марджери успела опустить в автомат, но и прямо в будке занялась чем-то куда более увлекательным, чем какая-то фотография. Естественно, у Марджери тут же возникло желание вытереть после них сиденье стула – исключительно из гигиенических соображений, – однако она заметила, что собравшаяся очередь начинает проявлять недовольство, прекратила вытирать сиденье и поспешно села. Но то ли от растерянности, то ли от отчаяния села она слишком высоко, и в итоге на снимке получилась только нижняя часть ее лица. Да и в целом это выглядело не слишком похоже на голову человеческого существа. Пришлось снова менять деньги, снова стоять в очереди. Ее третья попытка была бы идеальной, если бы не одна доброжелательная особа, решившая, что Марджери нужна помощь. Она сунула голову за занавеску как раз в момент вспышки, и хотя теперь на фотографии Марджери получилась уже целиком, рядом с ней оказалось запечатлено лицо совершенно ей не знакомой темноволосой женщины, на котором читалось выражение изумления и глубочайшего раскаяния.
Была уже середина дня, когда она снова подошла к стойке паспортиста. Тот даже присел, пытаясь от нее спрятаться. («Но я же вас совсем не вижу!» – удивилась Марджери, заглядывая за стойку.) Паспортист быстро поставил печать на ее аппликационную форму и сказал, что, наверно, сойдет и так, а он на всякий случай пометит эти бумаги как срочные.
* * *
19 чулок (разрозненных, не парами)
1 серая юбка
1 серый кардиган
2 пояса с резинками
Иллюстрированный справочник «Жуки нашей планеты»
Книга Снодграсса «Насекомые, их образ жизни и среда обитания»
1 справочник «Редкие виды орхидей»
1 коричневое платье (пояс потерян)
1 французский словарь
30 пакетов овсянки
1 пара бутсов для лакросса
Карманный путеводитель по Новой Каледонии, составленный преподобным Хорасом Блейком
* * *
Дни пролетали как-то слишком быстро. У Марджери болели вены, кружилась голова, и она от напряжения все время так стискивала зубы, что челюсти потом было трудно разжать. А еще она должна была написать в L’Office Centrale de Permis в Новой Каледонии и испросить разрешение на въезд, а также с тем же вопросом обратиться в посольство Франции и в Британское консульство в Нумеа. Марджери казалось, что она не живет, а как бы парит над грудой проблем и вещей. Требовалось сделать запасы продовольствия. Подготовить оборудование, необходимое для коллекционирования насекомых и сохранения образцов. Уложить вещи в чемодан. Сделать прививки. К тому же, поскольку кражей ботинок из учительской занялась полиция, Марджери попросту из дома лишний раз выйти боялась, постоянно ожидая, что за дверью окажется человек в полицейской форме с ордером на арест.
Мисс Гамильтон писала ей каждый день, без конца излагая всевозможные новые идеи и предложения. Разве не забавно было бы одеться в мужское платье и нанять мулов? Честно говоря, нет, ответила Марджери. У нее имелось определенное предубеждение относительно мулов: когда она была подростком, ее довольно сильно укусил мул, и с тех пор она старалась любым способом избегать здоровенных желтых зубов этих вздорных животных. К тому же и денег у нее было маловато – гораздо меньше, чем ей хотелось бы потратить. А врать она никогда по-настоящему не умела – Барбара однажды заставила ее откусить и прожевать кусок мыла, когда она попыталась клятвенно заверить служанку, что не брала для сбора насекомых кухонное сито. Однако тех денежных средств, которые она унаследовала от теток, едва хватило бы только на дорожные расходы. И Марджери еще раз написала в Королевское энтомологическое общество, но там ей снова отказались помочь, а под конец еще и строго предупредили, чтобы она ни в коем случае не вздумала совершать экспедиции в северные районы Новой Каледонии. Точно такой же совет она получила и из Министерства иностранных дел.
